Эдуард Шауров - Доминирующий вид

Круша бронированными шинами игольчатые образования, вездеход двинулся вперед, и вскоре поляна растоптанных стлагмитов осталась далеко позади, но прошло пятнадцать минут, и фары выхватили из темноты новый лес.

На этот раз заросли лжекристаллов выглядели намного внушительнее. Местами каменные стебли перекрывали проезд от пола до потолка. Эрно сказал по-фински что-то вроде «где наша не пропадала», но Джей предложил все же провести еще одну разведку. Его напарник, подумав, согласился. Пассажиры опять защелкнули герморазъемы своих шлемов, и Джейслав вторично выпрыгнул на пористую, словно туф, черную поверхность. Внимательно осмотрев скопления вертикальных стержней и наростов, Джей прикинул наиболее удобный путь и, остановившись в свете фар вездехода, помахал руками. Повинуясь его жестам, вездеход медленно тронулся с места. Вновь захрустела под колесами черная скорлупа. Джей, отступая назад, манил за собой неповоротливую машину. Аппетитно захрумкали, рассыпаясь в крошку, сросшиеся в пучки шестигранные стержни.

Джей сделал еще пару шагов, покидая границы странного леса, и в ужасе замер с открытым ртом. Нос «дромадера», секунду назад ломающий обсидиановые заросли, вдруг прыгнул вверх. Широкое колесо повисло в воздухе. Еще не понимая, что происходит, Джей автоматически продолжал держать руки над головой. Вездеход затравленно дернулся вперед, его задняя часть с треском просела, и в тот же миг вся восьмиколесная махина провалилась в раскрывшуюся под колесами брешь.

Потом Джей много раз пытался восстановить в памяти порядок своих действий. Пытался и не мог. Он точно знал, что это не было паникой, но мозг его словно бы отключился, разрешая работать рефлексам.

Первое, что Джей вспоминал позже, – это то, как он на коленях стоит у самого края шестигранного провала, свет его нашлемной фары теряется в темноте шахты, его перчатка сжимает переключатель рации, и он орет что есть мочи в черноту пролома: «Эрно! Эрно! Ответь мне!»

Уже отвечая на вопросы следственной комиссии, он вспомнит, что первой ему ответила женщина по имени Норма. Именно она сказала, что разбитый вездеход лежит на грунте и что Эрно не может ответить, поскольку он без сознания и, кажется, серьезно ранен, что корпус «дромадера» поврежден и разгерметизирован, и с водителя нельзя даже снять шлема, но она уже активировала индивидуальную аптечку в его скафандре и сделала антишоковый укол.

Мощности фонаря не хватало, но Джею все равно чудилось, что он смутно различает дно шахты и разбитый вездеход. Эхолот показывал, что машина застряла на глубине семидесяти с лишним метров. Наушники Джея наполнились криками приходящих в себя людей; чтобы слышать Норму, ему пришлось включить селектор каналов. Кроме Эрно, тяжелые повреждения получили еще двое, в том числе директор Ширман, остававшийся пока старшим в экипаже. Вся ответственность ложилась на Джея, и он решился.

Он не мог никому помочь, сидя на краю шестиугольного колодца, не мог спуститься по совершенно отвесной стене, а веревка, входившая в стандартный комплект спасателя, была слишком коротка. Да и что бы он стал делать с ранеными, подняв их из шахты? Джейслав не мог связаться отсюда с базой, поскольку даже эсэмэсовский передатчик неспособен передать радиосигнал сквозь пористую толщу в два десятка километров. Единственное, что оставалось в его положении, – это попробовать максимально быстро пройти в одиночку сквозь улей и, оказавшись снаружи, вызвать помощь.

Последнее мрачное сообщение снизу лишь подстегнуло Джея. При падении «дромадера» дал трещину резервуар с запасами дыхательной смеси. Теперь время жизни людей на дне каменной ловушки напрямую лимитировалось запасами кислорода, закачанного в баллоны их легких скафандров. Три часа пути по серпантину тоннеля, потом час ожидания (Джей сам был «ангелом» и практически не сомневался, что за час спасательная группа по-любому успеет добраться из Большого Арыка), потом еще час на обратный путь, в недра горы. Итого пять часов. И этого должно хватить. Джей дал последние указания Норме и, не теряя времени, тронулся в путь. Он отдавал себе отчет в том, как важна каждая секунда.

Сейчас подобный марш-бросок дался бы Джею куда тяжелее, но тогда он был много моложе и находился в отличной форме. Он бежал по черным коридорам, привычно отмечая знакомые повороты. Чертовы осы! Неужели их коллективное сознание не могло спроектировать тоннель прямой, как водосточная труба? Что было в их крошечных осиных головах, когда они прогрызали или просверливали эти бесчисленные плавные повороты? Он злился на неведомых инопланетных букашек, но злость лишь прибавляла ему сил.

Добрая половина маршрута была уже пройдена, когда его фонарь осветил развилку. Переводя дух, Джей остановился как вкопанный. Убей бог, он не помнил здесь никакой развилки. Мелкие норы боковых тоннелей отходили от основной магистрали с завидной регулярностью, но этот проход не уступал диаметром основному дуплу. «Что здесь, черт побери, творится?» – подумал Джей, разглядывая новую ветку. Как это не абсурдно звучит, но теперь у него появился выбор. Он знал наверняка: чтобы двигаться проверенным знакомым путем, ведущим из улья наружу, нужно идти в левый проход, но почему-то его неодолимо тянуло в правый. Черный ящик, шкатулка, полная неведомых, зато волшебно соблазнительных возможностей. Если бы в одном из наружных кармашков скафандра Джея лежала монета, он, наверное, не преминул бы ее кинуть.

Наваждение длилось не больше секунды. Крутнув головой, молодой спасатель кинулся в левый тоннель, и это было его самой главной, самой фатальной ошибкой.

Спустя всего час Джейслав, тяжело дыша, стоял перед сплошной стеной пористой породы, перекрывавшей дупло. Тупик… Сердце тяжело бухало в груди. В голове контужено переворачивалась одна единственная мысль: «Такого просто не может быть».

Джей понимал, что это конец. Конец для людей, застрявших в разбитом «дромадере», конец для переломанного Эрно Койву и, очень возможно, конец для Джейслава Вагоша, но осознавать эту мысль у него просто не было времени. Он без всякой надежды выстрелил в каменную стену радиосообщением для спасателей и, выжимая из себя последние силы, побежал обратно, туда, где подземный коридор дупла делился надвое…

…От прикосновения твердой стены стыли плечи. Джей тяжело вздохнул и пошевелил затекшей шеей. Затем он повозился на кушетке, лег на бок и закрыл глаза…

…Правая ветка тоннеля все-таки вывела совершенно обессилившего спасателя наружу.

К середине третьего часа Джей уже престал надеяться, но, стиснув зубы, продолжал бежать вперед. Он даже не обрадовался, когда впереди смутно замаячил свет. Он был слишком вымотан.