Александр Прокопович - Крымский Ковчег

– Страшно подумать, что они в качестве образца для Содома брали… Ефим Маркович… а если вы ошибетесь?

– То есть?

– Ну машинка ваша как-то не так сработает. Не всех убьет или убьет не тех…

– Тогда, Миша, все вообще просто. Значит, это уже не наша забота, а Господа. А у него всегда есть запасной план.

Пусто, прохладно, гуляет эхо. Поднимались по эскалатору – новенький – будто его только что построили специально к прибытию почетных гостей.

– Где ковровая дорожка? Почему никто не встречает? И кто-нибудь в курсе, какая это станция? – Зингера несло.

– «Кропоткинская», – подал голос Мустафа, – и молитесь, чтобы нам никто не организовал торжественную встречу.

– Дык у нас браслеты, «счастливые копейки», «московский патронташ», мечи и пистолеты, да и сами мы чего-то стоим…

– А сколько у нас шпаг? – подхватил Лис.

– Четыре! – неожиданно хором ответили все, кроме Мустафы.

– Какие шпаги?

– Нужно, Мустафа, иногда выходить из своей харчевни, садиться дома на диван и смотреть старые комедии.

– Я не смотрю телевизор.

– И на диване не сижу, – поддел Зингер, – у него такая специальная доска с гвоздями для тренировки силы воли.

– Где-то я это слышал, – отозвался Энерджайзер.

– Тоже в одной старой комедии, – откликнулся Лис.

Вышли из метро с оглядкой, расположились под арочкой, осваивались.

– Здравствуй, Москва, сердце нашей Родины, – прочувствованно продекламировал Зингер и, договаривая фразу, вытащил «глок» и выстрелил.

Стремительные темные тени рвались к арке, размазываясь чернильными пятнами по стенам, двигались беззвучно.

– Черные гончие, – Мустафа и не подумал тянуться к пистолету, вытащил мачете и сделал шаг навстречу, – не отступать, порвут!

Кажется, впервые Мустафа пошел вперед без оглядки. Вероятно, это была школа боевого пропеллера или какой-нибудь корейской мясорубки – уже две псины попали к нему на фарш, а Мустафа знай себе вертел мачете, шаг за шагом отступая к арке, чтобы хотя бы за спину не бояться.

Энерджайзер оказался самым мудрым. Трудно сказать, как ему это удалось, но сейчас он сидел сверху на арке и спокойно расстреливал боезапас. Только толку от этого отстрела было немного. Гончая, попавшая под пулю – а чтобы попасть в нее, надо было ой как постараться, – останавливалась, замирала на месте секунды на три, будто осмысляя происшедшее, после чего вновь бросалась в атаку. Пару раз Энерджайзеру удалось попасть собаке в голову – как раз в те моменты, когда гончие приходили в себя. Это помогало. Еще лучше помогло бы что-то крупнокалиберное, очень кстати был бы танк.

Зингер отстрелялся и сейчас орудовал мачете и ножом: если бы кто-то увидел его лицо, решил бы, что человек играет в шахматы, какой-нибудь сеанс одновременной игры – мастер спорта против ста перворазрядников. И у его соперников шансов не было – удар, еще удар, шах и мат.

Дацик решил войти в историю. Как-то неожиданно у него сложилась связка с Энерджайзером – тот прицельным выстрелом заставлял гончую остановиться, и в этот момент начинал свою работу Дацик. Руками и ножом. Мачете осталось намертво сидеть в одном из псов, за пистолеты Дацик даже не брался. Казалось, он разрывал гончих голыми руками. Залитый своей и собачьей кровью, он выглядел как порождение ада.

Лис экономил движения. Будто собирался растянуть бой на неделю. Больше защищался, чем нападал, действуя с видом человека, который готов убить не только за царапину, но и за оторванную пуговицу. И стрелял, и рубил. Получалось.

Бой давался, псов оставалось все меньше, хотя самих гончих это мало смущало. Когда уже казалось, что оставшихся псов можно будет не бить, а добивать, с арки прилетело нечто в крови – еще несколько минут назад это был Энерджайзер. Гончим удалось добраться до него наверху, и Энерджайзер не ждал этой атаки. Не помог даже «московский патронташ» – ран оказалось слишком много. Хуже было то, что вслед за трупом Энерджайзера вниз спрыгнуло еще три псины. Эти держались вместе и не собирались, как остальные, бросаться под мачете или пулю, лишь бы вперед. Окружили Лиса со спины и замерли, выбирая момент для атаки. При таком раскладе шансов у Лиса не было никаких. Краем глаза он глянул на свой «патронташ» – заполненной оставалась только одна ячейка – не вариант. В горячке боя и не заметил, сколько раз его цапнули.

Гончие медлили. Что-то было не так. Лис огляделся – у остальных дела складывались удачно. Дацик и Зингер вдвоем отбивались от двух гончих, и это был только вопрос времени – когда гончих станет на две меньше.

Мустафа, прижавшись спиной к стене арочного прохода, только что зарубил одну псину и отмахивался еще от двух, эти нападали беспорядочно, так что Мустафе удавалось даже переводить дыхание. Впрочем, за Мустафу Лис вообще был спокоен.

Гончие выбрали правильное время для атаки – одна пошла под удар мачете, словно специально подставляясь, и у Лиса вариантов не было: выстрел – и одна гончая остановилась, удар мачете – и вторая ранена, оставалась еще третья. Ударила всем весом в грудь, Лис упал – уже не думая о вариантах. Их не оставалось.

Мустафа считал иначе. Его мачете рубануло точно и сильно. В тот момент, когда Лис уже ждал, что пес прокусит ему горло, гончая испустила дух. Нужна была такая малость, как находиться в двух местах одновременно, чтобы спасти Лиса.

Лис покончил с ранеными гончими, Мустафа возился уже с одной. Кажется, никто и не заметил чудесного спасения Лиса. Лис уже и сам был не уверен в том, что же именно произошло.

Зингер из боя выбыл досрочно – последняя гончая его серьезно задела, последняя ячейка в «патронташе» опустела на глазах, а Зингеру легче не становилось. Видно, гончая работала качественно.

Дацик успокоил свою собаку и ту, что порвала Зингера. Мустафа выстрелил и тут же одним движением отрезал голову. Втроем оттащили Зингера обратно – в вестибюль метро.

Лис осмотрел раны Зингера – хорошего мало, но он видел хуже, и ничего, выкарабкивались бойцы. Дацик лихорадочно шарил в аптечке, Мустафа спокойно наблюдал:

– Зря стараетесь. За Периметром, может, его бы и вытащили, а здесь – никаких шансов. Нам и так повезло. Немногие выживают после встречи с черными гончими.

– Что ж браслеты не помогли? – Лис, как мог, сделал перевязку Зингеру.

– Без браслетов мы могли и из метро не выйти. Уже скоро, не суетитесь…

– Лис… – У Зингера говорить получалось плохо, больше свистел, чем говорил…