Александр Прокопович - Крымский Ковчег

Десять темных бойцов, десять падших, начали свою работу.

Людей прибавлялось. Они уже не стояли поодиночке, изображая модель человека в масштабе один к одному. Как по команде, будто режиссер взглянул на сделанное и дал отмашку, кто-то закурил, кто-то пошутил, все они общались, и становилось их все больше – мужчины и женщины того самого возраста, что способны на многое: и зачать, и родить. Словно неожиданно этот пустырь стал местом, где хочется просто погулять, просто постоять…

Капитан попытался пересчитать гуляющих. Дошел до тысячи. Было бы правильней, если бы флаг какой или плакат. Чтобы протестовали, или что там еще можно делать. Нет. Кто просто стоит, кто прохаживается, но все ждут. Абсолютно точно чего-то ждут.

Просто чтобы что-то делать, капитан выгнал бойцов из машин. Выстроил повзводно лицом к толпе – прогнал обычное заученное – равняйсь, смирно! Не зная зачем, скомандовал редкое: примкнуть штыки! И тут увидел. И понял. Такое всегда понимают слишком поздно, когда остается только помолиться…

У каждого в толпе имелось оружие. Ничего сверхъестественного – нож, заточка, у обычных на первый взгляд людей, да и на второй тоже – у полных и тонких, высоких и ниже среднего.

Капитан понял главное – все не так. Надо было поставить машины перед воротами, а самим оставаться за стенами приюта, зря он, что ли, так напоминал крепость.

Он уже приготовился отдать команду, когда ворота приюта открылись. Похоже было на то, что их пытаются выломать, а не открыть. Стоило между створками образоваться щели, в которую мог протиснуться человек, как попытки открыть прекратились. Толпа никогда не бывает умной, испуганная толпа тем более. Воспитанники, персонал приюта – все просачивались через полуоткрытые ворота и бежали мимо очумевших солдат, будто за ними гнались самые страшные и отвратительные демоны ада.

Идея прятаться за стенами приюта уже не казалась хорошей.

– Первый взвод, кругом! – скомандовал капитан, будто он еще что-то мог сделать.

Первый взвод развернулся и выстроился, чтобы встретить неизвестного врага. Вот мимо солдат проскочил последний беглец, и уже казалось, на этом все… Но десять темных фигур появились так, будто все это время стояли и ждали, когда же их заметят.

– К бою!

Бойцы попытались приготовиться к атаке. Почти получилось. Один из появившейся десятки, огромный, с головой странной формы – будто неведомый скульптор пытался создать человека, у которого вместо черепа будет небольшая боеголовка, – сделал шаг вперед и оказался прямо у шеренги. Его рука одним движением впилась в шею и вырвала кусок горла у паренька, оказавшегося прямо перед ним.

Капитан успел опустошить обойму, когда дело дошло и до него. Успел увидеть, что ни один из его сорока солдат не смог защититься. Слишком быстро. Слишком близко. Капитан знал, что мог промахнуться не больше раза. Рядом валялся автомат одного из солдат, и последнее, что запомнил офицер: он все-таки не успевает до него дотянуться.

За спиной первого взвода было тихо. Толпа на пустыре сделала свое дело так же умело, как и десятеро темных, вышедших из приюта. Ни один из беглецов не выжил, каждого встречало двое-трое вооруженных людей, и их ножи делали то, ради чего были взяты с собой.

Потом толпа сомкнулась вокруг второго взвода. Солдаты так толком и не поняли, что происходит. До последнего они не решались открыть огонь на поражение. В мирных жителей не стреляют.

Спустя несколько минут сотни странных мужчин и женщин так же мирно ждали следующего приказа. Десятеро темных бойцов вернулись в приют. Еще не все было закончено.

Мария почувствовала присутствие темных еще в Лифте. Она опоздала. Падшие решили не дожидаться, получится у нее или нет. Пока все еще можно поправить. Третья различила отчаянный голод десятерых, но беглецов не тронул ни один из них. Они были созданы, чтобы точно выполнить приказ, их голод нужен был для другого.

Ее ждали в кабинете – воспитанники старшего курса со шпагами в руках. Готовые сделать то, чему их так долго и, казалось, совершенно бесполезно учили. Но все, что пока что они смогли, не бежать вместе с остальными. Навыки, полученные во время тренировок, оказались сильнее страха. Ужас, который рождала десятка темных, охватывал каждого в приюте, всем хотелось только одного – куда-то бежать, оказаться как можно дальше от этого места. Только старший курс смог сделать то, что предписывалось инструкцией в случае тревоги. Дежурный решил сделать то, что не было предписано, – привел воспитанников в кабинет директора и закрыл двери.

Третья даже пожалела, что Ефима уже нет. Недолго. Ее цель – Елена – была среди оставшихся воспитанников. Мария должна защитить ее, а для этого нужно, чтобы мальчики и девочки делали только то, что она скажет. Это будет довольно просто. Ей всего-то нужно не убить их.

Влад любил вертолеты. Ему они казались ближе к земле, чем самолеты: выучилась машинка летать, но от этого не стала совсем уж не от мира сего. Где надо сядет, куда надо долетит.

– А ты умеешь?

Стрельцов в кабине Ка-52 чувствовал себя не очень комфортно. Пока эта штука не взлетела, было просто тесно, он боялся ненароком что-то задеть, а задевать в кабине было чего. А вот Владу было хорошо, Лозинский давно мечтал полетать на чем-то настоящем:

– Я на «Робинсонах» в свое время положенные часы налетал. Это пташка совсем другая, даже не пташка – а земноводный гад.

– Почему гад? Гады не летают.

– Этот летает. Прозвище у него такое – «Аллигатор». Не суть. Что крокодил, что робинзон: принцип один и тот же – подняться, полетать, опуститься. На такой машине полетать – что песню спеть, сейчас мотнем на скорости 350 кэмэ, а какое тут вооружение!.. Спасибо тебе, Господи, за эту возможность!

Вертолеты у Периметра приметил Антон, но ему тогда и в голову не пришло, что с ними можно сделать что-то еще, кроме как просто заметить. После прорыва им Периметра таманцы куда-то испарились, так что дело было за малым – сесть и полететь. Что они и сделали.

Подниматься вертолет не хотел, но то ли Влад, наконец, освоился, то ли просто повезло. «Аллигатор» помотало из стороны в сторону, и – о, чудо! – он наконец начал делать не то, что ему хочется, а то, что хотелось пилоту. Антону было уже плохо, а ведь еще лететь и лететь. «Аллигатор», послушный воле Лозинского, поднялся метров на пятьсот и завернул явно куда-то не туда.

– Влад, Питер в другую сторону.

– Мы что, просто так улетим?

Антон смотрел вниз на просеку, проложенную сквозь Периметр, отсюда казалось, что все это произошло не с ним и очень давно.