Артем Мичурин - Полведра студёной крови[СИ]

Всё испортил сука бармен, с лязгом передёрнув цевьё.

— А ну прекратили! — нацелил он в нашу славную компанию вытащенный из-под стойки дробовик. — Никаких разборок здесь.

— Ты чего, старый? — усмехнулся виновник ссоры, чуть повернув голову — Убери пушку. Мы просто разговариваем.

— Знаю я ваши разговоры, — бармен тряхнул стволом в сторону выхода. — Катитесь на улицу и там решайте свои проблемы.

— Да не кипятись…

— Больше повторять не буду, Джо, — на дробовике щёлкнул снятый предохранитель. — Выметайтесь из моего бара. Босс уже достаточно выслушал из-за тебя. И, думаю, не сильно расстроится, когда узнает, что на сей раз тебе не повезло.

Бузотёр убрал с рожи усмешку и повернулся ко мне:

— Мы ещё не закончили.

После чего гордо проследовал на выход в сопровождении свиты.

— А вам что, особое приглашение требуется?! — рявкнул воодушевлённый триумфом бармен.

— Ещё раз повторяю, — возобновил я нарезание буженины, — мы уйдём после того, как доедим. Или хочешь вернуть мне деньги?

— Жри и убирайся, — опустил он дробовик.

— Джо? — обратился я с мучающим меня последние десять секунд вопросом к хлопнувшему рюмашку Ткачу.

— Не совсем, — усмехнулся тот. — Говорят, пизданутая мать в детстве заставляла этого выродка играть на скрипке. Разучивать сольфеджио. И, когда пацанва звала его во двор, тот отвечал: "Не могу, у меня сольфеджо". Так к нему эта кликуха и приклеилась. Пришлось много-много усилий приложить, чтобы сократить её до Джо.

— Забавно.

Снаружи затарахтели четыре движка — точь-в-точь как те, что встретились мне на Соликамском тракте.

— Если напомнишь ему эту историю, он тебя убьёт. Ну, по крайней мере, попытается.

— Буду иметь в виду. А куда эти забавные ребята умчались? Я думал, они нас дождутся.

— Наверняка к начальству почесали с докладом. Так что проблемы только начинаются. Бля, умеешь же ты их создать на ровном месте, — Ткач погрустнел и снова наполнил рюмку.

— Вообще-то не я истерил на весь бар: "Мы все умрём в треклятых горах! Прямо как в прошлый раз!". Кончай ныть как баба, — я поднялся из-за стола. — Ты за себя-то, в случае чего, ещё в силах постоять?

— Отобьюсь.

— Тогда жди тут, а я пойду, шмотки заберу. Только не напивайся.

Едва я успел вернуться и подсесть за стол к беззастенчиво жрущему и, что особо возмутительно, пьющему Ткачу, как в кабак завалилась странная компания из трёх обмудков. Ничуть не удивился бы, окажись они бродячими циркачами, но разговор пошёл не о фокусах.

— Нам нужно поговорить с вами, джентльмены, — произнес тот, что постарше. Его можно было бы принять за главного, кабы не клетчатое одеяло, накинутое на плечи, словно у нищеброда, ищущего, куда бы приткнуться.

— Валяй, — я тихонько расстегнул кобуру, видя, что подходить ближе они не собираются, а значит и планов на рукопашную не имеют.

— Окей. Боссу не понравилось, что в его городе так много чужаков, — "одеяло" посмотрел на Ткача. — Тебя, Леха Москва, здесь еще терпели, как местного дурачка, но этого мутанта нам тут не нужно.

В иные времена посмевший сказать такое капитану наемников, как минимум, уже разглядывал бы свои зубы на полу, а этот клоун все еще лыбился во все тридцать два целехоньких и постоянно ими что-то жевал. Второй придурок в колпаке с козырьком на затылке тоже жевал. Я вообще заметил, что многие из местных постоянно двигали челюстями, но не глотали. Болезнь у них что ли какая-то?

— Кто такой Босс? — позволил я себе, недостойному, поинтересоваться.

— Шит! Находиться в городе второй день и не знать, кто такой Босс — это очень опрометчиво с твоей стороны, бой, — воскликнул тот, что в колпаке.

— Босс — это Босс, — пояснил "одеяло". — Это человек, благодаря которому все еще существует этот город, и который в этом городе решает все. Например, сколько будет стоить овес в следующем году, в какие дни можно колотить своих жен и когда вам выметаться отсюда: сегодня или чуть погодя.

— Понятно, — я посмотрел на Ткача, задумчиво ковыряющего вилкой в зубах.

— Велл. Босс любезно даёт вам сутки на сборы, и гуд бай, — словоохотливая парочка и промолчавший все это время верзила в куртке с выцветшей надписью "NBA" развернулись и вышли из кабака.

— Ты это специально, — нацелил в меня вилку Ткач, разговаривая, будто, сам с собой. — Специально всё это замутил, да. В людном месте, бухло… развести на пьяный базар про горы, чтобы все слышали… чтобы спровоцировать. А я только-только работу постоянную нашёл…

— Господь с тобой, Алексей. Не вали с больной головы на здоровую. Кстати, а что за работа?

— Какая теперь, нахуй, разница?

— Да просто интересно, чем занимается отставной капитан наёмников — посуду моет или сортиры чистит. А может ты это… того… своим суровым тренированным телом приторговываешь?

— Сейчас допиздишся.

— Ладно, не кипятись. Помогу я твоему горю.

— Пополам.

— М-м?

— Барыш с хранилища. Я хочу половину от найденного. И все расходы на тебе.

— Не вопрос.

— Тогда нам пора приступать к сборам.

— Вот это я понимаю — боевой настрой! Молодчина. Только, боюсь, в это время не много найдётся торгашей, способных удовлетворить наши насущные потребности.

— И то верно, — сверился Ткач с часами.

— Бармен! — щёлкнул я пальцами, — Уверен, что не хочешь продлить мне аренду на ночь?

— Катитесь нахуй! — донеслось из-за стойки.

— Вот такой сервис, — развёл я руками, апеллирую к Ткачу. — Придётся у тебя клопов кормить. Не возражаешь?

— Надеюсь, ты без зверюги.

— Его зовут — Красавчик. И сегодня он нам компанию не составит.

— Тогда лады.

Ткачёвская конура оказалось скромной даже по меркам нищих окраин Соликамска. Перешагнув порог комнатушки на цокольном этаже полуразрушенного монстра из красно-чёрного кирпича, бывшего некогда котельной, я подумал: "Не лучше ли будет поискать ночлег в заброшенных многоэтажках?". Но Ткач растопил "буржуйку", и это, с учётом ночных заморозков, убедило меня остаться.

Отсветы огня, пляшущие по выщербленным кирпичным стенам, создавали зловещую атмосферу, а крохотное оконце с решёткой под закопченным потолком вызывало воспоминания о тюремных казематах. Да и мебели здесь было не больше, чем в апартаментах казённого дома: сколоченный из едва отесанных досок топчан с жиденьким матрасом, стол, табурет и две полки, заставленные кухонным скарбом. Ну, хотя бы чисто и не воняет крысиной мочой.

— Держи, — бросил мне Ткач драное пальто.

— А разве по правилам гостеприимства ты не должен уступить мне кровать?

— Перебьёшься.

— Эх, не командный ты игрок, Алексей, — я расстелил в свободном углу пальтишко, скрутил в качестве подушки плащ и улёгся, но сон не шёл. — Прости.