Владимир Свержин - Трактир «Разбитые надежды»

— Ну, зачем ты так! — всплеснул руками чешуйчатый. — Мы теперь все накрепко связаны. Хотя, — он мечтательно поглядел на мелькнувший в разрыве облаков осколок Луны, — домой вернуться было бы хорошо. Там меня Зарина ждет. Знаешь, она какая?

— Откуда же мне знать?

— Она самая лучшая. Красивая, умная. У нее глаза — всю жизнь бы смотрел, не насмотрелся, словно бездна! Так и затягивают. А когда она улыбается, — на лице чешуйчатого образовалось нечто, знаменующее мечтательную улыбку. Лунный блик осветил ровный, чертовски устрашающий ряд желтоватых клыков. — Я по ней очень скучаю, — со вздохом признался юнец. — Сейчас, конечно, когда наши-то дойдут, ей обо мне расскажут. Она гордиться будет. Поймет, что я уже совсем почти как Лешага. Вот. Он ей сразу приглянулся, — Марат вздохнул. — Зарина ему даже одежду новую сшила, ту, что сейчас на нем. Старая в клочья изорвалась, когда он нас от дракона-отступника защищал.

Лилия сжала зубы, чтобы не выдать откуда-то взявшуюся душевную боль. Сердце вдруг заколотилось. Затихшая было обида нахлынула вновь, так и подзуживая сказать что-то резкое, оскорбить соперницу. Но Марат шел рядом, болтая как ни в чем не бывало, вовсе не замечал ее страданий. Девушка нахмурилась и отвернулась, точно рассматривая кустарник. В конце концов она же сама говорила, что такой, как Лешага, не может быть ее мужчиной, и, значит, она не имеет на него никаких прав. Но от этого на душе становилось еще более мерзко и обидно.

— Эй, парочка! — раздалось из-за маячившего впереди раскидистого дуба. — Стойте, где стоите. Ну-ка, стволы на землю, и не дергайтесь!

В окрестных кустах послышалось недвусмысленное щелканье затворов. Из-за дерева неспешно вышел ухмыляющийся грузный бородач с дробовиком наперевес. Марат с тоской подумал, что совершенно зря закинул автомат за спину и попытался нащупать оружие.

— Э-эй, зверушка, смерти ищешь? За тебя много не дадут. Хочешь жить — будь послушным!

Кусты вокруг зашумели, раздвинулись, и спустя мгновение Марат и Лилия уже лежали лицом вниз с туго связанными за спиной запястьями.

— Эта вроде ничего, гладкая, — разглядывая девушку, констатировал бородач. — Караванщик будет доволен.

— А это страшилище сразу убить? — спросил его кто-то.

— Кончить его всегда успеем. А так, глядишь, может, чего и стоит. Все, давай, ставьте их на ноги и пошли.

Ночная темень размыла контуры деревьев, превращая мир Лешаги в ясную и четкую картинку. Он лежал на земле, скрытый от глаз часовых покосившимся стволом разлапистого дерева, и пристально разглядывал лагерь раздольников. Те расположились в небольшой лощине, скрывавшей их от лишних глаз и охранявшей от ветра пламя костерка. Впрочем, судя по тому, как был сложен этот самый костер, раздольники не слишком таились от врагов. Да и откуда им взяться здесь, в предгорьях?

Бывший страж пытался сообразить, что делают раздольники в этой безлюдной местности, так далеко от караванных троп. Улов, похоже, невелик. Кроме Марата и Лилии — еще шесть человек. Не густо. Леха принялся разглядывать вожака, грузного бородача, сидевшего у костра и обгрызавшего увесистую костомаху. Прежде встречаться не доводилось. Ну что ж, значит, еще предстоит свести знакомство, самое короткое.

Атаман скомандовал одному из бойцов принести хворосту, тот поднялся и побрел в лес. Ученик Старого Бирюка перевел взгляд на Черного, замершего в ожидании приказа рядом с хозяином. Ему даже распоряжения не требовалось — он понял посыл любимого вождя, едва проскользнул в мыслях у того беглый образ. Как по команде, псы начали тихо, без спешки, обступать лагерь. Посланный за хворостом раздольник прошел рядом с вожаком, едва не наступив тому на лапу, наклонился за длинной сухой веткой, и в этот миг Лехин приклад обрушился ему на затылок.

Проголодавшийся костерок жался к земле, выхватывая из сумрака тесный круг тянувшихся к огню хмурых мужчин.

— А, вот он ты! — крикнул атаман, увидев бредущего из лесу человека с охапкой хвороста на плече. — Тебя за смертью посылать…

Тот, кому была адресована сердитая фраза, приблизился.

— Да ты, это… — закончить Бородач не успел. Холодный клинок пробил ему горло.

— А вот и смерть, — хворост полетел прямо в костер, обнажая спрятанный в вязанке автомат. Рычание псов послышалось со всех сторон, оно приближалось, с каждой секундой становясь все более угрожающим.

— Лицом в землю, руки за голову. Стреляю без предупреждения.

Радостный голос Марата на миг заглушил даже рычание Стаи.

— Я же говорил! Лешага сам нас найдет!

Марат пританцовывал от возбуждения у внушительной кучи реквизированного оружия, поводя стволом автомата из стороны в сторону, хищно скалясь и прикрикивая в спины увязываемых обидчиков:

— Эй ты, косматый, а ну не дергайся! Еще раз пошевелишься — стреляю!

Лилия хлопотала у костра. Лешага молча, с равнодушием отлаженного механизма, в несколько движений упаковывал очередного раздольника, не оставляя никому ни шанса освободиться. Стоило напрячь вывернутые за спину руки, и петля начинала затягиваться на горле.

— Э, да я тебя знаю, — скрипнув зубами от боли в вывернутом суставе, простонал один из пленников. — Ты — Лешага! Вы с побратимом нас у Великих Болот потрепали в том году. Тогда еще Шестипалый верховодил.

Среди бандитов вдруг наметилось оживленное, едва ли не радостное шушуканье. Их можно было понять. Одно дело — два с лишним десятка здоровенных лбов, не спящих, при оружии, уложил носом в землю какой-то неведомый прохвост, и совсем другое — когда один из тех, кем старые, дожившие до первых седин раздольники пугают необстрелянный молодняк.

— Помню, — ухмыльнулся Леха. — Вы там нас в западню пытались заманить, скормить болотному сому.

— Ну, извини, — не стал отрицать старый знакомец. — Другие на эту уловку всякий раз попадали.

Леха припомнил распахнутую, точно дверь глинобитного дома, пасть обитавшего в заиленном омуте чудища. Шестипалый скармливал ему непроданных двуногих мулов, как величали пленников среди раздольной братии. Стоило хоть на минуту застрять на затопленной гати, хищник тут же оказывался рядом, всегда готовый отобедать.

— Вас тогда больше было, — оглядывая свой улов, констатировал бывший охотник за головами. — Что-то около сотни?

— Около того, — подтвердил говорливый пленник. — Треть вы на гати тогда прикончили, и Шестипалый там лег. А без него и вовсе удача не пошла, — он поморщился. — Тут еще с прорвами на днях схлестнулись. Ох, и жуткие твари, я тебе скажу. У нас полон отбили, а уж положили столько — сам видишь.

— Откуда здесь волкоглавые? — удивился воин. — Глухомань нехожая! Что им тут искать-то?