Новый мир

— А чего он не делать корабль и не приплыть сам?

— Вода опасный… очень–очень… чудища много плавать. Твой стая убить их?

Водоплавающая указала на полуразрушенные стены Фалнора, саперы изрядно постарались, убирая лишние нагромождения камней.

— Да. А что?

— Они… алфар… плохой… сильно плохой. Поклоняться плохой боги… кровь много–много… — русалка замолчала на полуслове и отвернулась. Чего это она? Обиделась?

— Чего с тобой такое?

— Моя стая… много луна назад… прятаться от плохой боги… в вода. Вы победил… плохой алфар. Земля… не опасность. Можно жить снова.

Все интересней и интересней, командирам надо обязательно сообщить. Если я правильно понял, у нас под боком неопределенное количество остроухих скрывается. Стоит расслабиться, из воды полезет новая нечисть.

— Не боишься меня?

— Не… человеки хороший… не делать плохо моя стая.

— Ты нас просто не знаешь. Не все человеки хорошие, есть много плохих, которые могут убить вас.

— Герман хороший… ты хороший… все человеки такие.

— Ты мало знаешь нас, мы не лучше этих альфар, может даже хуже.

— Человеки не поклоняться… плохой боги, — Для полурыбы эльфа русским владеет вполне сносно, имеется неплохой словарный запас. Должно быть не один год просидел на острове тот товарищ.

— Не знаю, чего там наговорил тебе этот Герман, но твоей стае нужно быть осторожней при общении с моей стаей. Да, мы не поклоняемся плохим богам, но не в богах дело, а в нас людях… Ну и что мне делать с тобой?

— Мой друг… отправить большой лодку. Спасти.

— Не могу, не я вожак в своей стае. Я всего лишь простой воин. Понимаешь?

— Ты говорить вожак про лодка… Они помочь.

— Они не помочь. Никто не станет посылать большую лодку для спасения одного человека.

— Стая должен… помогать свой.

— Должен, но у нас другие обычаи, порядки, традиции. Поняла?

— На остров еда мало… Мой друг плохо–плохо… болеть, — скорчила эльфорусалка печальную мину.

— А рыбой его кормить пробовала? В море много еды можно поймать.

— На остров земля… там еда мало… и плохой еда. Еда в море… рыба делать плохо человек… краб плохо… Мало хороший еда. Я показать остров… там мой друг плохо… болеть.

— Как ты покажешь? Прикажешь плыть за тобой?

— Я уметь… сделать ноги… Ноги трудно делать… Я болеть плохо–плохо.

— Ты и это умеешь?

— Мы много–много луна назад… жить, ходить на земле.

— Твоя стая раньше жила на земле? Верно?

— Да.

— И часть альвов когда–то ушла в воду, потому что не пожелала поклоняться кровожадным богам. То есть вы морские альвы.

— Не… не альвы… алави… не поклоняться кровавый боги. Мы хотеть жить… на земля… вода не нравится жить… но мы жить… Алфар на земля… убивать моя стая и мы прятаться… — ихтиандр неожиданно скривилась, словно от приступа сильной боли, затем принялась ошалело барахтаться в воде и завывать. Я предпочел наблюдать с расстояния, держа необычное создание на мушке, ее знание земного языка неслабо насторожило. Это продолжалось минут десять, пока сирена не замерла, неподвижно распластавшись на воде. Я все же осмелился приблизиться к ней, ткнул пару раз дулом автомата спину, никакой реакции.

— Эх, была не была! — И вытащил русалку на берег. Рыбий хвост исчез, точнее слез, ихтиандр сбросила рыбью кожу подобно змее, на месте нижней рыбьей половины красуются стройные девичьи ножки. Кое–где до сих пор проглядывает зеленоватая чешуя. Мне б такую красавицу да в жены! По фигу на запах морепродуктов. Андерсен удавился бы от зависти, будь сейчас жив. И встретил русалку не какой–то фуфел–принц, а простой вояка, решивший позагорать на пляже, ведь целый день увольнения дали. В какой–то степени повезло этому Герману — один на необитаемом острове, в кампании красивой эльфорусалки–оборотня, из под зеленоватых волос высовываются острые ушки. Альвийка… не, алави, так она представилась. Меня захлестнул какой–то мандраж вперемешку с эйфорией, расскажу кому–то дома — ни за что не поверят. А Ленке так лучше не знать про данный инцидент.

— Живая значит… — пульс есть, пускай и едва заметный. Кто знает, какие у этих остроухих организмы и что для них нормально? После того, как я прикоснулся к шее пощупать пульс, русалка открыла глаза и вздрогнула, медленно приподнялась. С живым интересом принялась ощупывать свои ноги, они ей явно непривычны.

— Я первая алави… за много лун… оказаться на земля.

Не надо хорошо разбираться в инопланетянах, чтобы сказать: морская жительница испытывает схожие с моими чувства.

— Сама идти можешь? Или помочь?

— Ты помочь… учиться ходить долго… много–много время.

— Учти, находиться среди моей стаи может быть очень опасно, могут сделать больно. Они станут изучать тебя и твою стаю, а методы изучения у нас плохие.

— Вы изучение алави… алави изучение вы… Твоя стая интересный… нет… мммагия.

— Да, магии у нас нет, однако это не мешает нам убивать .

— Ты много говорить… об убивать… но ты не делать плохо мне.

— Потому что я не вижу в тебе опасности. Видишь эту штуку, — поднял я с песка АК-105. — Она убивает, делает больно. Когда ты появилась передо мной, я был готов в любой момент убить тебя.

— Почему?

Кажись, алави и вправду не врубается, видать, понятия об окружающем мире у нас сильно разнятся. Русалка наивна, словно маленький ребенок либо это маска призвана завоевать доверие, будем осторожнее.

— Как бы тебе объяснить… Моя стая очень пугливая, мы боимся того, чего не знаем. Вот, например я никогда раньше не видел алави, о твоем народе у нас есть лишь сказки. Как вы сводите с ума моряков своими песнями, заставляете корабли и лодки терпеть крушения.

— Мы делать плохо корабли… с плохой алфар… хороший корабль не трогать…

— Так вот. Если люди чего–то не знают, не понимают, они всегда первым делом видят в этом опасность, стремятся уничтожить. Не в силу злости, просто так, вдруг это опасно.

— Твоя стая думать… что мы плохой? Но мы… не делать плохо вам, — растерянно возразила ихтиандр.

— Поймешь, если пообщаешься с нами подольше.

— Я хотеть говорить вожак… я убедить, мы хорошо… не делать вам плохо.

— Это можно устроить, — пожал я плечами. — Попробуй подняться и пройтись немного.

Не все безнадежно, у Сирены получалось встать, однако больше трех–четырех шагов сделать не получается — теряет равновесие, ноги заплетаются. Что ж, придется довольствоваться малым, идти лишь слегка подстраховывая ее, а не нести на руках. Вот представляю, какое будет выражение лиц остальных бойцов… Сдам ее ротному, пускай дальше сами возятся. С практической точки зрения абориген, знающий русский язык, вдобавок считающий нас хорошими, окажется очень полезным.