Андрей Ерпылев - Песчаная война

Разумеется, ни Виктор, ни Александр не могли слышать разговор накануне, когда всех путников переправили в ложбинку у города. Проблем с размещением не было и быть не могло, каждый устроился там, где пожелал. Кто-то – выбрав соседей, кто-то, напротив, чуть наособицу. Лишь разговаривать не хотелось никому. Люди вымотались до предела, пережили жуткий стресс, чудом остались живы и теперь мечтали поскорее забыться, заснуть. Но получилось это не у всех, и большинство ворочались на песке, кое-кто попыхивал сигаретами, кое-кто приподнимался, тревожно оглядывался по сторонам, словно что-то можно разглядеть в глухой ночи.

– Спасибо за помощь, Руслан. – Совершающий обход Вояка остановился у сидевшего чеченца.

– Не за что. Я не тебя, я себя защищал. Остальных лишь заодно.

– Все равно спасибо. Уйдешь или останешься с нами?

– Почему уйду? – чуть делано возмутился Руслан.

– Город рядом. Тебя там не тронут, а с нами опасно. – Вояка чиркнул зажигалкой, прикуривая. Огонек на секунду осветил его спокойное, бесстрастное лицо.

– Обидеть хочешь, да? Потом меня на родине спросят – ты почему сбежал, Руслан? Там были твои сограждане. Среди них почти не было настоящих мужчин, но те, кто был, разделили общую судьбу. Я остаюсь.

– Спасибо, – повторно поблагодарил Вояка.

– Ты думаешь, я забыл свои слова? У нас с тобой мир, пока вокруг война. Потом мы выясним наши отношения.

– Твое право, – спокойно заметил собеседник. Докурил, поднялся и пошел дальше, огибая место привала…

Базар оглушал непривычного к нему человека. Бывшая одна шестая часть суши в не столь давнем прошлом тоже представляла собой сплошной торг, да только это уже почти забылось, да и те торги были сравнительно тихими, одни люди стояли с товаром, другие искали что-то, и все говорили негромко, без восточной жестикуляции и уж тем паче – криков. А здесь кричали едва ли не все. Кричали торговцы, зазывая покупателей, кричали покупатели, отчаянно сбивая цену, в свою очередь, опять орали хозяева, мол, по миру пойдут, если уступят хоть немного. Но уступали и даже находили явное удовольствие в самом процессе спора. В довершение иногда начинали трубно вопить ишаки, где-то сигналил клаксон, сохранившийся с начала позапрошлого века, словом, какофония стояла такая, что разобрать отдельные фразы было почти невероятно даже для знающего местный язык. Что касается Александра и Виктора, их словарный запас был практически нулевым. В спокойное время не пришло в голову озаботиться изучением арабского, вроде не было в том необходимости, если можно договориться без него, пользуясь родным русским, начальным английским и универсальным языком жестов, а теперь уже не успеешь овладеть чужой, насквозь непривычной речью.

Виктор вначале больше присматривался, словно надеялся обнаружить в числе многочисленных рядов автомобильный, затем стал спрашивать, но вместо желанного средства передвижения ему немедленно предлагалось все от сладостей до ковров, однако последние, вопреки сказочным традициям, отнюдь не были самолетами, а из прочего перемещаться получилось бы разве на ишаке.

От ишака Виктор решительно отказался, от ковров и сладостей – тоже. Какие сладости, если путников не прельстил даже ароматный плов? Но чем поможет ишак, когда вряд ли положение исправил бы и караван верблюдов? Бензина бы не требовалось, а вот как своенравными животными управлять, а главное – каким образом придать им приемлемую скорость? Вряд ли преследователи воспользуются гужевым, или как тут вернее сказать, транспортом.

Время шло, оставалось надеяться, что Руслану повезет намного больше, хотя и обидно было бы возвращаться несолоно хлебавши. Чеченца нигде видно не было, да даже если бы он и находился буквально рядом, не очень-то разглядишь нужного человека в сплошной людской толчее. Самим бы не потеряться, разлучит толпа – и ищи друг друга в десятке метров. Это не пустыня за городом, здесь – базар.

– Ничего мы не найдем, – вздохнул любитель Востока. – Ни джинна, ни ковра-самолета…

– Ковер-самолет собьют легче легкого, – хмыкнул Александр. – Да и летать на нем, думается, удовольствие из последних. Нам просто нужна большая машина, и даже марка ее не имеет значения. Лишь бы ехала, да какой-нибудь кузов был бы.

Мужчина рядом, обычный мусульманин, на взгляд Виктора, в халате, с чалмой, седая борода несколько заострена книзу, повернулся к путникам, стал прислушиваться к разговору.

– Понимаешь, нам нужна машина, автомобиль, кар, – немедленно попытался объяснить ему мужчина.

– Барбухайка, ну, бари бухай, – машинально добавил Александр на дари. От «бари бухай», то есть «поехали» солдаты когда-то образовали слово «барбухайка» – машина. Благо назвать те развалюхи более благородным словом язык ни у кого не поворачивался.

Глаза аборигена чуть расширились, а затем губы дрогнули в некоем подобии улыбки.

– Шурави?

– Шурави, падар, – серьезно ответил капитан.

Афганец что-то спросил, и Александр по наитию догадался о смысле.

– Шинданд, Герат, Кандагар, – он перечислил основные места, в которых прошла почти забытая личная война. – Туран Исмаил, – подумав, присовокупил к списку основного противника в западных провинциях, за которым охотились, против которого воевали, да так и не смогли победить до конца.

– Шурави. – Афганец протянул руку, и Александр ее с чувством пожал. – Ахмет, – это представился уже он.

– Александр. Туран, – перевел звание на дари бывший интернационалист.

Новый знакомый сразу повлек путников за собой, и Виктор поинтересовался:

– О чем говорили?

– Он из Афгана. Беженец, наверное. Оказывается, они еще помнят наше пребывание там.

– Постой. Так, может, это опасно? Сейчас заманит да и припомнит ваше вторжение да все прочее. Нарвались, нечего сказать! Влипли по самое не балуйся!

– Во-первых, не вторжение, а ввод войск по просьбе законного на тот момент правительства. Во-вторых, раз беженец, то новые власти ему тоже не по вкусу, – в отличие от напарника, Александр выглядел спокойным и даже радостным. – Не все там были врагами. Хватало и друзей, и нейтралов. Да и менялись они порою. Сегодня враг, завтра – друг. Потом опять. Но по сравнению с нынешним мы – самый лучший вариант. Не только воевали, еще и строили. Если бы таил на нас зло, не подошел бы.

За разговором пришли к типичному местному дому. Если вдоль берега моря взоры туристов радовали отели европейского вида, то сюда по причине отдаленности никакие веяния цивилизации не добрались. Все тот же знакомый по другим краям дувал, такое же скромное жилище с небольшими подслеповатыми окнами, такой же дворик с несколькими чахлыми кустами.