Юлия Зонис - Биохакер

– За это Красавка должна мне как минимум отсосать, – пробормотал веббер , вызывая Люцио и одновременно ставя защиту на свой канал.

– С кем ты разговариваешь? – тихо спросила Саманта.

Они как раз пробирались через задний двор заброшенного дома. Кирпичную изгородь обвивали кусты роз, без цветов, зато с колючками. Саманта уже поцарапала руку и сейчас высасывала кровь, засунув в рот палец.

Люцио легко перескочил через забор, поймал спрыгнувшую следом Красавку и обернулся к Морган. В темноте его светлые глаза почернели, а худое лицо бледно светилось. В десяти шагах белела стена дома. На втором этаже виднелся балкончик с железными прутьями решетки. Под балконом на траве валялся перевернутый мангал.

– Это Спайдер. Он веббер , – резко ответил Люцио, как будто его слова что-то объясняли.

– «Сетевик»?

– Веббер . Недоношенный ублюдок, который не может самостоятельно ходить, жрать и даже дышать. Их запихивают в камеру и подключают к церебралке и ко второму уровню вирта. Второй уровень – специально для них, обычным юзерам туда не войти. Там они играют в свои стратегии, или трахаются, или музыку сочиняют – я не в курсе. Все понятно?

– Нет, – Морган покачала головой, прислонившись к холодной кирпичной стене. – Не понятно. Я создавала генбот специально для того, чтобы таких случаев не было. Чтобы таких детей можно было вылечить.

– Вылечи себя, – непонятно ответил Люцио и перескочил в следующий двор.

Его грифон, похожий на вислоухого дракона из «Бесконечной истории», негромко рыкнул на Саманту и серебристой дугой метнулся за хозяином.

Люцио злился на себя, как не злился уже давно. Когда их поймала Мирра… когда его поймала Мирра – потому что начала она именно с него… так вот, даже тогда не было так обидно. Она пригрозила убить Фалькора. Она просто скинула ему на комм видео Фалькора, бьющегося в прочной сети, а рядом с грифоном стоял какой-то чел в ковбойском прикиде и целился из крупнокалиберного «Вепря». Конечно, Люцио сразу закинулся «Вельдом», чтобы проверить, что происходит, – и, конечно, ощутил страх и ярость своего деймона. И пришел к Мирре. Сам. Потому что смерть деймона означала его смерть. Даже не в связке – просто он бы сдох, если бы что-то случилось с Фалькором. Сдох от тоски. А потом уже на него приманили всю Стаю. Красавка пошла, потому что для нее он был как деймон и без него она бы умерла. Золотоглазка пошла, чтобы его героически спасти. Ромул и Рем – потому что хотели доказать, что не боятся. Вот так их всех и поимели… но это было в сто раз менее обидно, потому что Мирра все же была из своих .

А вот когда ему в лоб нацелил кургузый «Керен» придурок из СББ на блокпосте… это оказалось трудно выдержать. Трудно не вцепиться в глотку человеку зубами, чтобы теплая терпкая кровь забила струей. Все опять решил Фалькор. Чувствуя ярость хозяина, он завозился в багажном отсеке, где ему и без того было тесно с волками. А Люцио не хотел, чтобы убили Фалькора. Пусть прикончат Красавку и Золотоглазку, Ромула и Рема, но только не грифона. И он отступил. Это был позор. Опять Стая опозорилась из-за него.

А теперь Золотоглазка предлагала нечто еще более позорное.

Поймав Люцио за локоть, она заставила его пропустить остальных вперед и шепнула:

– Давай отдадим ее Мирре.

– Что?

Золотоглазка кивнула на Саманту, неловко перебирающуюся через очередной забор:

– Мирра получит «ориджин». Первоначальный код. А нам вернет способности.

Люцио нахмурился:

– Почему ты думаешь, что Мирра согласится? И что она сможет нам что-то вернуть?

– Согласится, – горячо зашептала Золотоглазка. – Ей же главное было отомстить. Доказать, что она сильнее. И она доказала. А мы ей не враги. И покажем это, если отдадим Морган.

Сжав плечо Люцио, она повторила, как будто до него не дошло сразу:

– Ее враг – Дориан. Ну и насрать на него. А мы ей не враги.

Вожак вгляделся в лицо Золотоглазки, серое в серых сумерках. Дориан был прав – она некрасива, и потому несчастна. Она всегда пыталась что-то сделать для него и для Стаи, но вечно попадала впросак. Вот и сейчас хотела быть полезной – так хотела, что не понимала, какую фигню предлагает.

– Прогнуться под Мирру? – нехорошо улыбнулся он. – После того, что она с нами сделала? Приползти на брюхе с поноской в зубах? Да я скорее Дориану поклонюсь, чем этой стерве.

Девушка отскочила. Ее глаза загорелись во мраке двумя желтыми точками, а из горла вырвалось глухое ворчание. Впрочем, через секунду она совладала с собой и сказала довольно спокойно:

– Как хочешь, Люцио. Я только предложила, а решать, конечно, тебе, – и помчалась вслед за остальными.

Ее стрекоза протрещала крыльями где-то наверху. Люцио остался один во дворе заброшенного дома. Нет. Не один. Фалькор поднырнул под руку жестким загривком, потерся о ногу. Люцио никогда не был один.

Они пробежали еще пять кварталов: два были тихими, пустыми и черными, в третьем Саманта заметила что-то вроде факельного шествия – люди окружили церковь и, кажется, собирались ее спалить. Правда, потом луч прожектора метнулся по небу, и вместо креста Саманта увидела на церковном шпиле полумесяц, но вряд ли это что-то меняло. В четвертом много народу сидело в уличных забегаловках с широкими спектр-экранами и слышался рев толпы и крики: «Давай! Пасуй уже! Гол!» Их пришлось обойти стороной. В пятом вообще был какой-то карнавал с огнями, шутихами и громкой нервной музыкой, странным образом попадавшей в один ритм с пляской прожекторов над головой.

Город жил и дышал, но это было лихорадочное, булькающее дыхание смертельно больного. Саманту передернуло. Она боялась не заразы, а слишком яркого света и шума, непривычных после одинокой хижины на озере. Пляшущие на карнавале, кажется, заметили одну из химер – гигантскую стрекозу некрасивой девушки, – но приняли за праздничную декорацию или за одну из полицейских камер, шнырявших над южными окраинами города. Красавка уже успела шепнуть ей про Стену. На севере, западе и востоке вокруг Центрального Лондона выстроили тридцатифутовую стену с огневыми точками. На юге город рассекала естественная преграда – Темза. Центр и Застенок. Смешно – в прошлом застенком именовали тюремную камеру, а теперь богатые лондонцы, запершие себя между Стеной и рекой, называли Застенком остальную часть города… или, возможно, всего мира.

Размышления прервал возглас Люцио, непрерывно поддерживавшего связь с веббером через нашлепку мини-комма. Они добрались. Справа были развалины станции подземки. Их окружал небольшой сквер, заросший канадскими кленами. Сквозь поредевшую листву пробивался свет единственного фонаря. Прямо перед ними виднелся приземистый четырехугольник вентиляционной шахты. Грифон легко сорвал ржавую решетку. Мартин подсветил фонариком. В шахте виднелся ряд железных скоб, уходящих вниз, в дышавшую холодом темноту. Скобы при проверке оказались прочными, но тут обнаружилась одна закавыка. Если стрекоза могла ползти, цепляясь коготками за трещины в бетоне, а гибкий, как змея, грифон ухитрился просочиться в шахту и стечь по лестнице, то волкам и канивру здесь было не спуститься.