Дмитрий Силлов - Кремль 2222. Ховрино

Промахнувшись, ребенок схватил второй дротик, которыми, как оказалось, была унизана вся свободная часть спины перекошенной, похожая на подушку для иголок. Ждать второго броска Лия не стала, вогнав стрелу в переносицу жуткого мутанта.

Вот из-за угла неожиданно вывернулся невероятно высокий, тощий кадавр с изуродованной мордай. Нос, веки, губы и уши кадавра были хирургически удалены со своих законных мест и нанизаны на веревку, которая подобно ожерелью болталась на его тонкой, длинной шее с огромным кадыком.

Кисти рук у колченогого доходяги отсутствовали вообще, а от предплечий остались лишь кости, заточенные на манер двузубых копий и торчащие из культей, утыканных гвоздями и перетянутых колючей проволокой.

Лишь клокочущий адреналин не позволил Бору проблеваться при виде сего творения сумасшедшего хирурга. Но, даже разрубив тощего урода крест-накрест двумя ударами черного клинка и уже сойдясь в схватке с двумя рослыми вормами-близнецами, громила все еще видел перед мысленным взором не двух мутантов-крепышей, явно побывавших в Полях Смерти, а все тот же костлявый ужас. Какому же больному уроду могло прийти в голову так изуродовать живое существо?..

Пока слегка задумавшийся Бор рубился с вормами, на Лию обратил внимание нео, тело которого было полностью лишено волосяного покрова и сплошь покрыто шрамами от ожогов и порезов. Некоторые шрамы вздулись и почернели от поразившей их гангрены, другие пока еще только обильно гноились. Кстати, тоже оружие. Если расковырять такое когтями, а потом кого-нибудь слегка оцарапать, сепсис точно обеспечен. Лысый обезьян догадку девушки подтвердил немедленно. Оскалившись, рванул когтями два гнойника, громко взревел и бросился на девушку, раскинув лапы в стороны.

Подпускать гнойную тушу на расстояние удара коротким мечом девушка не собиралась. Опасно. Тратить стрелы и патроны – тоже не панацея. Управляемая кукла не чувствует боли, и если ее сразу не завалишь, то пиши пропало. Так что девушка не нашла ничего лучше, как прыгнуть в сторону, к валяющейся на полу алебарде дампа, зарубленного полминуты назад. Приземлилась, перекатилась, схватила алебарду обеими руками и уперла древко в пол, принимая разогнавшегося нео на древко так же, как некоторые отчаянные головы охотятся на подросших детенышей жука-медведя. Правда, там на промысел выходят матерые мужики с крепкими рогатинами, а здесь – девушка с непроверенным оружием. Треснет древко – и все, никакая выучка не спасет от гнойных когтей озверевшего мутанта.

Не треснуло. Вонзившись в сердце нео, выгнулось дугой, но выдержало.

Мутант махнул лапами раз, другой, не достал до цели, заревел яростно. Но Лия крепко держала алебарду. Нео дернулся еще раз – и обмяк.

Девушка непроизвольно выдохнула. Догадайся мутант треснуть лапой по древку – и все. Но не догадался, пытаясь дотянуться до добычи, казавшейся такой близкой, только лапу протянуть… В общем, в очередной раз шам-оператор совершил ошибку, понадеявшись на мощь своей марионетки. Интересно, сколько у него еще бойцов? А то, не ровен час, и сама Лия, подустав, ошибиться может…

Но думать было некогда. На нее уже летел ворм с абордажной саблей в руках, по-рыбьи вылупив глаза, подернутые дымкой ментального безумия.

Резким движением выдернув алебарду из груди дохлого нео, Лия махнула окровавленным длинномером, метя топором в шею мутанта.

Однако ворм оказался достаточно ловким. Вовремя оценив угрозу, он поднырнул под лезвие… но все же сделал это недостаточно быстро. Заточенное под двусторонний клинок копейное острие алебарды слегка чиркнуло по его шее. Ворму показалось, что рана ерундовая, наконечник длинномера всего лишь кожу распорол между ухом и плечом. Но только вот почему сабля вдруг стала такой тяжелой? И ноги, только что крепкие и сильные, внезапно стали ватными…

На сочащееся гноем тело мертвого нео рухнул ворм, из разрезанной сонной артерии которого хлестала темная кровь. Одной марионеткой меньше. Но сколько их еще там, впереди, повинуясь воле кровожадного шама, бежит сейчас навстречу незваным гостям по темным коридорам Ховринской больницы, сжимая в лапах оружие?

Керз слегка склонил голову набок, чтобы кровь, хлещущая из рассеченной шеи, не заливала хотя бы один его глаз. Этим глазом он уставился на девушку-воительницу, которую всего пару дней назад в компании своих (теперь уже бывших) соплеменников пытался убить.

Фантомные пальцы кукловода больше не сжимали его мозг, и, умирая, ворм мог теперь думать о чем угодно.

Как же она прекрасна… Бездонные глаза с длинными ресницами, тяжелые пряди волос, выбившиеся из-под необычного шлема, приятные черты лица, чувственные губы, великолепная точеная фигурка. Ни грязь, ни кровь на лице и камуфляже красавицы ничуть не портили ее неземной красоты.

И вот эту красоту, этого человека – на мясо? Как он мог даже думать об этом?

Кукловод, сам того не желая, выжег из сознания ворма всю его кровожадную мутантскую сущность и пробудил генетическую память предков, засевшую где-то глубоко в подсознании. Похоже, прав был молодой шаман, которого прошлой осенью по приказу Богза казнили за ересь. Кажется, он говорил, что предками вормов были хомо.

Люди…

Смертельный удар, который нанесла Керзу эта девушка, освободил ворма от власти кукловода. Но на самом деле он избавился от нее немногим раньше.

Какой-то крохотной частью своего сознания, которую шам случайно не охватил своим вниманием в суматохе, Керз понял, что смерть – это единственная возможность для него вырваться из ментального плена. И потому на мгновение воспротивился незримым пальцам, колоссальным усилием воли притормозив непослушное тело перед тем, как нырнуть под алебарду. Порой одно мгновение решает все.

Прожив всю свою жизнь как кровожадный мутант, Керз умирал человеком. За что был глубоко признателен прекрасной воительнице из племени людей.

Отбив очередную волну нападающих, Лия и Бор прорвались к лестничной клетке, ведущей на другие этажи больницы.

– Не люблю эти подъемы по лестницам, – произнесла Лия, вытирая рукавом пот со лба. – На любой площадке может залечь враг, для которого ты как на ладони. А сам ты при этом его почти не видишь, пока не поднимешься.

Но иного пути не было, и Лия, держа на прицеле пространство над верхней ступенькой, стала осторожно подниматься наверх. Бор шел следом, прикрывая тыл и держа в свободной руке кирпич, чтоб в случае чего засветить им промеж глаз первому же врагу, которому хватит глупости высунуть башку из-за края площадки следующего этажа.

Так они поднялись на четвертый этаж. Далее подъем стал невозможен вследствие отсутствия лестничного пролета. С края недоступной площадки свисали чьи-то свежие кишки, там же, наверху, кто-то скреб когтями по полу.