Виталий Романов - Охота на монстра

– Погибли, – спокойно, без тени сожаления, ответил Ортега, но, увидев, как изменились глаза пациента, спохватился: – Нет, конечно, с формальной точки зрения не доказано, что они погибли. Они исчезли бесследно, почти все. Впрочем, давайте поговорим об этом чуть позже. Давайте начнем с формальностей. Я поставлю на столик видеодиктофон, а потом задам несколько вопросов, так сказать, «под запись»… Не возражаете?

– Нет! Только поскорее! – Юрген готов был задушить дурака-полицейского, не понимавшего простой истины: физику нужно сейчас, в эту же секунду , узнать всю правду о «Медузе»!

Сантос Ортега никуда не торопился. Он аккуратно пристроил на столике видеодиктофон, включил его, прокашлялся.

– Итак, – сказал офицер полиции, – представьтесь, пожалуйста.

– Юрген Шлиман, физик, сотрудник лаборатории экспериментальной физики «Медуза», – нетерпеливо выпалил пациент.

Он готов был сказать даже больше, чем спрашивают, лишь бы побыстрее закончилась дурацкая вводная часть.

– Вы были помощником Марка Айштейна? – задал следующий вопрос Ортега.

– Да, его правой рукой, – ответил Шлиман. – Или левой, если правой рукой считать Януша Боку.

– Чем занималась лаборатория Айштейна?

Юрген тяжело выдохнул, посмотрел на полицейского чуть ли не с ненавистью. Говорить о том, чем занимался Айштейн, можно было часами.

– Черт! – ругнулся Шлиман, но все-таки взял себя в руки. Начал объяснять, стараясь, по возможности, уложить суть в более короткие формулировки. – В общей теории относительности Эйнштейна пространство как бы четырехмерно: три координатные оси – икс, игрек и зет, а еще время – четвертая координата.

С середины двадцатого века велись попытки переписать уравнения общей теории относительности – так, чтобы «примирить» их с квантовой механикой. Существует мнение, что гравитация – это видимое проявление искажений в ткани пространство-время, но этим дело не ограничивается.

Кратко говоря, Айштейн ввел в привычную модель четыре дополнительные координаты для создания более полной системы, описывающей окружающий нас мир. Марк не был первым, кто пытался создать такую структуру. Ранее существовала квантовая теория Хайма, затем мощная математическая модель – восьмимерная Вселенная Хайма – Дрешера.

В ходе теоретических изысканий Айштейн пришел к выводу, что, сделав правильные расчеты, смоделировав на бумаге и на компьютере точную картину вселенной, можно затем выполнить практический эксперимент, благо существует техническая возможность его провести.

– Э-э-э… – Сантос Ортега озадаченно почесал себя за ухом.

Он вообще ничего не понял.

– Это позволило бы, к примеру, «вытолкнуть» звездолет из нашего мира в некое пространство, которое существует по другим законам, – ничего не видя и не слыша, продолжал физик. Он говорил о том, что было его жизнью, его целью, идеей фикс на протяжении многих лет. – Вытолкнуть корабль в другую реальность, где «работают» иные законы физики, где могут быть другие значения природных констант. Где, например, космический корабль может превысить известную нам скорость света.

– Параллельная вселенная? – капитан оживился, отыскав в собственной голове знакомое понятие.

– Да, – Шлиман не стал еще раз объяснять все сначала, поняв, что это не имеет никакого смысла.

Полицейский не мог «вобрать» в мозг ту проблему, которая решалась в лаборатории Айштейна.

– А… – капитан чуть помедлил, потом радостно хлопнул в ладоши. – Так, может быть, они все ушли туда?!

– Куда? – у Шлимана даже не было сил, чтобы злиться.

Он смотрел на Ортегу без ненависти или раздражения – просто устало.

– Ну… туда и ушли, в параллельное пространство, – пояснил офицер полиции. – Поэтому их никто и не обнаружил?

– Кого?

– Ах, мы отвлеклись, – Сантос Ортега вспомнил о том, что должен задавать вопросы, а получилось наоборот, вопросы стал задавать Юрген Шлиман. – Вы все очень хорошо помните… три года прошло, а вы не тратите ни секунды на обдумывание.

– Для меня это было только вчера.

– Ах, ну да! Ну да! Кома… Только вчера… Угу. Итак, с задачами лаборатории понятно. И «Медуза» была готова к проведению научного опыта?

– Да, – подтвердил Шлиман. – Математическая модель эксперимента была подготовлена и отлажена, Марк Айштейн пришел к выводу, что она безупречна и шансы на успех высоки. После серии пробных тестов он дал команду готовиться к решающему запуску. Это было шестнадцатого февраля.

– А дальше?

Юрген пожал плечами. Ему не хотелось говорить обо всем подробно: о рутинных мелочах, о глупых изматывающих спорах по поводу использования резервных батарей и генераторов, о Януше Боку и Монике в его постели.

– Сказано – сделано, – продолжил физик. – С утра сели на центральный пульт, компьютерная система управления экспериментом уже была настроена. Дали мощность на разгонное кольцо…

– Вы находились в центральной рубке «Медузы»?

– Да.

– Кто еще?

– Марк Айштейн, Януш Боку, Моника Траутман, техники-инженеры.

– Однако я слышал от Липински, что по какой-то причине вы покинули место, направились к выходу из центрального поста…

– Так приказал Марк. Айштейн в смысле. Он сказал: «Мы как никогда близки к успеху». А потом добавил лично мне: «Сходи в генераторную, передай Сатеру, чтобы дал максимальную мощность на разгонное кольцо. И проконтролируй…» Разгонное кольцо – это сердце установки, система мощных электромагнитов. Внутри них создается чудовищное по напряжению вихревое импульсное поле. Что-то вроде иглы, посредством которой выполняется «прокол».

– Понятно. Вы встали и пошли?

– Я встал и пошел. Но до двери не добрался. Вспышка. Сзади была вспышка, и я потерял сознание.

– И больше вы ничего не помните?

– Нет.

– И очнулись уже на борту спасательного катера, за пределами «Медузы»?

– Очнулся я здесь, в лаборатории Герхарда Липински.

– Ах, ну да, – спохватился Сантос Ортега. – А как попали на катер – не знаете?

– Нет.

– Спасибо, я все понял, – офицер полиции потер руки, словно испытывал удовольствие от разговора. – Вам есть что добавить?

– М-м-м… – Юрген помедлил. – Нет, пожалуй, нет…

– Очень хорошо, просто замечательно! – Ортега вскочил с места, радостно хлопнул в ладоши. – Наконец-то я могу поставить жирный крест на моем первом деле! Сегодня же достану папки из архива, подошью ваши показания, приложу запись и отправлю всю эту мистику куда подальше! Ха-ха! Как говорится: с глаз долой – из сердца вон! Спасибо, Юрген! Вы мне очень помогли!

– Так вы что… – поразился физик. – Разговаривали со мной только ради «галочки»? Для того, чтобы закрыть дело и сдать его в архив?!

– Оно давно снято с контроля, переведено в архив, – радостно оскалился капитан полиции. – Иск о продолжении следствия мог подать институт экспериментальной физики, но там отказались… А мне… Просто мне было чертовски неловко. Понимаете? Я пришел в третий округ зеленым лейтенантом, и с тех пор дело «Медузы» – единственное, где я не допросил всех свидетелей. Где не мог сказать, что работа выполнена «от» и «до», что моя совесть чиста. А ведь это было мое дебютное расследование! Представляете?! Это… это как первый заработок будущего мультимиллиардера… как первые десять центов, с которых начинается капитал… Сегодня я поставил красивую точку в первом расследовании, и моя совесть полностью чиста! Растаял злой рок, висевший над моей карьерой!!!