Роман Глушков - Турнир

Вот только хвалить за это аборигенов я не стал бы даже в том случае, будь мы с ними не врагами, а союзниками. Их командир сделал ставку на решительность и прогадал. А вот выжди он еще хотя бы пару минут, все могло бы обернуться для охотников с левого берега иначе. И они, отделавшись бы разве что испугом, не заплатили бы за ошибку командира своими жизнями.

Момент для контратаки выдался удачным. С правого берега не слышались выстрелы, поскольку тамошних вояк сейчас беспокоили взрывы и падающие деревья. Аборигены с другой стороны реки подбегали к мосту и еще не разобрались, в кого им стрелять. Плавучий десант был уже недалеко, но, прежде чем открыть огонь, ему следовало понять, что вообще здесь творится. Без связи никто не доложил десантникам о том, с каким успехом начался штурм и на каком участке плотины засел враг. И теперь лучи лодочных прожекторов шарили по дамбе, помогая определить, где здесь свои, а где чужие.

В общем, я воспользовался этим кратковременным затишьем и нанес ответный удар. Только целью моей были не враги, а плотина. Тот самый «сук», на котором мы сидели и который я намеревался без зазрения совести срубить.

Дважды стукнул я пакалем о пакаль. Сначала у одного парапета, а затем – у другого, куда я стремительно перебежал сразу, как только в дамбе образовался первый разлом. Второй перечеркнул его крест-накрест. А оба они были пробиты с таким расчетом, чтобы каждый из них прошел сквозь максимально большую толщу бетона. Я разрубал это сооружение не поперек и не вдоль (второе у меня не вышло бы по причине его дугообразной формы), а как бы наискось. Отчего в итоге центральная его часть была отсечена от краев и разрезана еще на две части. Которые, будучи полностью отделенными от плотины, тут же обрушились под чудовищным напором воды.

Треск ломающейся и крошащейся, словно исполинский крекер, дамбы был не сравним с тем шумом, который раздался, когда в возникший пролом хлынули миллионы тонн речной воды. Она моментально расширила его почти вдвое, отчего вместе с нею вниз устремились новые тысячетонные обломки. От их ударов о речное дно остатки плотины и окрестные берега задрожали, как при сильном землетрясении. А неширокая, мелкая речушка, что прежде брала начало у водосброса, буквально на глазах переродилась в бурный полноводный поток. Он тут же с ревом устремился дальше, на юго-запад, и горе тому, кто рискнул бы встать у него на пути. Это было натуральное цунами, запертое в тесное русло ущелья, и никто не смог бы узнать в нем прежнюю спокойную Булл-Ран.

Нужно ли уточнять, что прорвавший плотину катаклизм полностью изменил ход идущего на ней сражения?

Мост через водосбросы и сами они оказались на том фрагменте дамбы, что откололся от нее первым. Все охотники, кому не посчастливилось бежать в авангарде левобережного отряда, также упали с тридцатиметровой высоты на дно ущелья. А затем все до единого были смыты накрывшим их водопадом. Еще несколько их собратьев сорвались в пучину, когда напор воды расширил брешь, обрушив края остатков дамбы. Прочие враги, атаковавшие нас с того направления, вмиг утратили боевой пыл. И, развернувшись, в панике бросились обратно на берег. Некоторые из них при этом даже побросали оружие. Ну а вопили, надо думать, все без исключения, хотя за грохотом и ревом воды мы их уже не слышали.

Следующими под удар стихии попали «крестоносцы», плывущие на лодках. Можно представить, какой ужас их охватил, когда в свете лодочных прожекторов середина дамбы – то есть примерно четвертая ее часть! – вдруг взяла и исчезла! И ладно бы только это! С ее обрушением в воде сразу образовалось мощное течение. Которое неминуемо понесло лодки в сторону новорожденного водопада. Сам он был охотникам не виден, зато они слышали его грохот. И без труда догадались, что их ждет, когда они подплывут к этой гигантской бреши.

Не прошло и полминуты, как порядок, в котором двигалась речная флотилия, сменился хаосом. Чтобы ударный отряд побыстрее высадился на плотину, лодочники старались не растягивать строй и удерживали свои посудины близко одна к другой. При паническом отступлении это лишь усугубило беспорядок и суматоху. Резко развернуть десятки плывущих борт к борту моторных лодок оказалось невыполнимой задачей. Те из них, что двигались на флангах, еще успели при виде опасности уйти вправо или влево и пристать к берегам, однако судьба прочих сложилась куда трагичнее.

Оставшиеся лодки устроили на середине реки форменный кавардак. Ревя моторами, они теснили друг друга носами и бортами куда попало. А влекущее их к плотине течение с каждой секундой усиливалось и вовсе не помогало запаниковавшим лодочникам. Многие их пассажиры начали выпрыгивать за борт в надежде успеть добраться до берега вплавь. Но одолеть такой поток – а рядом с дамбой он свирепел не на шутку – не смог бы даже олимпийский чемпион по плаванию. Что же тогда говорить об обычных людях, вдобавок одетых в стесняющую движения теплую одежду, избавиться от которой у них уже не было времени.

Вновь стихия одержала победу над человеком. Пусть не разгромную, но как минимум треть всех лодок и неизвестно сколько плывших в них людей были затянуты в брешь и сброшены водопадом вниз. Тем, кто уцелел, пришлось ложиться на обратный курс, поскольку у обрывистых берегов рядом с плотиной не нашлось мест для причаливания. Пристань же, где собиралась пришвартоваться лодочная флотилия, попросту исчезла вместе с фрагментом дамбы, к которой она была приделана.

Правобережный отряд был единственным, который не пострадал при обрушении плотины. Но смятение, охватившее его бойцов, оказалось столь велико, что о стрельбе по нам они сейчас и не помышляли. И бежать спасать товарищей они пока не рвались. Потому что понятия не имели, куда бежать и кого спасать. На другой берег им теперь не попасть, а смытых водопадом людей и лодки река стремительно уносила прочь. Вся эта жуткая картина была хорошо видна в сиянии запущенных аборигенами последних осветительных ракет. Которые в эти мгновения догорали в небесах и готовились вернуть ночной тьме временно отнятую у нее власть…

А как же мы и «серый»? Ведь мы также оказались в опасной близости от разлома и могли разделить судьбу упавших в водопад бедолаг.

Едва вторая трещина расколола дамбу и та начала стремительно разваливаться, мне пришлось убегать на безопасное расстояние, чтобы самому не сорваться в разлом. А вот лежащий поблизости от его края бесчувственный Мастер позаботиться о себе уже не мог. Но я даже не дернулся, чтобы попытаться его оттащить. Один лишь вид раскалывающейся пополам дамбы и прорывающейся через нее воды лишал меня всякого желания геройствовать. Заставлять кого-то делать это вместо меня я тоже не намеревался. Пусть лучше «серый» канет в пучине, чем я стану рисковать ради него своими людьми. Нынче в мире расплодилось «серых», что опарышей в выгребной яме, и все они, если верить слухам, похожи друг на друга, как те же опарыши. А вот товарищи, вроде Бледного, Гробика и Крупье, на дороге не валяются. И жизнь самого Мастера Игры не стоила того, чтобы кто-то из них жертвовал ради нее своей жизнью.