Майкл Гелприн - Хармонт. Наши дни

– Докладывайте, – велел господин Лемхен.

– С чего начать, сэр?

– С самого важного.

– Хорошо. Карлик Цмыг предложил мне должность секретарши. Я, разумеется, отказалась.

Господин Лемхен утёр слезящиеся старческие глаза носовым платком.

– Скажите, что вы думаете о нём?

– Я изложила свои соображения в последнем отчёте, сэр.

– Не надо называть меня сэром, – господин Лемхен недовольно поморщился. – Субординация Центрального разведывательного управления уместна в школе, а на работе мы привыкли обходиться без неё. Ваш отчёт я, разумеется, изучил. Но меня сейчас интересует, что вы думаете о Карлике Цмыге неофициально, как… – господин Лемхен на секунду замялся, – в какой-то степени близкий ему человек.

Ну и формулировочка, с отвращением подумала Мелисса. «В какой-то степени», надо же, как вывернулся, старый хрыч.

– Я считаю, что это страшный человек, – сказала она вслух. – Очень умный, расчётливый, решительный и умеющий ладить с людьми. Прекрасный организатор и прирождённый лидер, окружил себя исключительно преданным лично ему персоналом. Абсолютно беспринципный, если дело не касается его родственников или друзей, и достаточно принципиальный в противном случае. Целеустремлённый, изворотливый, циничный, жестокий. В то же время заботливый отец, верный друг и надёжный партнёр. Пожалуй, всё.

Господин Лемхен поаплодировал.

– Очень неплохо, – сказал он. – Скажите, если бы возникла необходимость устранить Карлика, как бы вы поступили?

– Вы имеете в виду… – на секунду растерялась Мелисса.

Господин Лемхен вздохнул.

– Физически, – сказал он жёстко. – В школе этому не учат, но иногда нам приходится идти на крайние меры, если интересы общества того требуют.

– Я шлёпнула бы его. Не задумываясь и без сожаления.

С полминуты Господин Лемхен молча смотрел визави в лицо. Потом сказал:

– Знаете, я был не очень высокого мнения о вашем отце, думаю, он вам говорил. Но в одном он явно преуспел: вырастил себе хорошую смену.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Мелисса. – Последнюю фразу ему было бы приятно услышать.

Старый волчара прав, подумала она. Чувство долга и патриотизм отец вбил, вколотил в неё. А личные качества нет. Отцу мешала природная, врождённая, порядочность, в том смысле, в котором он её понимал. Для неё же порядочность, если речь идёт об интересах дела, – пустой звук.

– Хорошо, – сказал господин Лемхен. – Что по сталкерам?

– Я ведь ими особо не занималась, – придав голосу удивлённое выражение, ответила Мелисса. – Моим заданием был Карлик.

– Меня интересует Джекпот Квятковски.

– Ах, этот, – Мелисса прикусила губу. – Оправляется после травмы. Женился на Саже Цмыг, ну это вы наверняка знаете. На контакт со мной не пошёл.

– Ни на какой? – глядя в сторону, уточнил господин Лемхен.

Выражался бы уже прямо, старый ханжа, с брезгливостью подумала Мелисса.

– Джекпот от интимной связи со мной отказался, – бросила она. – Что-нибудь ещё?

– Ладно, – господин Лемхен поиграл над столом шариковой ручкой. – Давайте перейдём к основному вопросу. Что вы решили?

Мог бы с этого и начать, огорчённо подумала Мелисса. Через полтора месяца практика у неё заканчивается. Она может отсюда уехать и навсегда забыть этот богом проклятый город, этих людей, на каждом из которых стояла наложенная Зоной печать, это амплуа практичной, напористой и доступной девки.

– Я остаюсь, – сказала Мелисса бесстрастно. – Если, конечно, устраиваю вас как агент.

Господин Лемхен поднялся. Обогнул стол и протянул ей руку.

– Я надеялся на это, – признался он. – И буду хлопотать о присвоении вам офицерского знания досрочно. Фактически, в следующем году можете на него рассчитывать. Если я не доживу до следующего года, о вашем офицерстве позаботится мой преемник.

– Спасибо, – сказала Мелисса, пожимая оказавшуюся неожиданно крепкой старческую ладонь. – Вы непременно доживёте.

– До самого конца я не рассчитываю, – махнул рукой господин Лемхен. – Наша работа длится годами, конечного результата я не увижу. Зато доживёте и увидите его вы, и это будет правильно. Ладно, давайте вернёмся к практике. Ваши полномочия расширяются, заниматься вам придётся не только Карликом и его окружением. В частности, меня на сегодня больше остальных-прочих интересуют двое: Джекпот Квятковски и Стилет Панини. На свободе им делать нечего – ни тому ни другому.

– Принято, – Мелисса кивнула. – С Джекпотом будет непросто, а к Стилету подход у меня есть.

– Я читал ваше интервью. Кто этот тип?

– Да так, третьеразрядный уголовник. Но кое-что о Стилете он знает.

– Ладно, – господин Лемхен благосклонно осклабился. – Вам понадобится прикрытие, надёжное, на годы. Есть какие-нибудь соображения?

– Есть, – Мелисса энергично кивнула. – Я собираюсь замуж. Кандидата зовут Ежи Пильман, он приёмный сын нобелевского лауреата Валентина Пильмана. Перспективный, честолюбивый, лояльный, житейски недалёкий. Немного вспыльчивый, но с этим я справлюсь. Карлик в курсе.

– Прекрасно, – похвалил господин Лемхен. – В карьерном плане мы ему немного поможем. Он уже сделал вам предложение?

Мелисса расхохоталась, весело и задорно.

– Полноте, – отсмеявшись, сказала она. – Предложение я вполне способна сделать сама.

Ежи Пильман, 26 лет, аналитик хармонтского филиала Международного Института Внеземных Культур

На выходе из мэрии Ежи, придержав под локоть невесту, радостно помахал брату, едва различимому за чудовищных размеров охапкой цветов. Месяц назад завлаб смущённо похлопал Ежи по плечу и сказал, что к нему там пришли. На вопрос, кто пришёл, завлаб не ответил, и Ежи, недовольно ворча, что оторвали от дел, сбежал по лестнице на первый этаж. Он не сразу узнал в кряжистом, плечистом здоровяке пропавшего и оплаканного полтора десятка лет назад брата. А когда узнал, ноги предательски дрогнули, подломились в коленях, и Яну пришлось подхватить Ежи, чтобы не дать упасть…

Ежи повёл опустившую очи долу Мелиссу вниз по ступенькам. Жена брата, высоченная, на голову выше мужа, угольно-чёрная красавица со странным именем Сажа, первой обняла и поцеловала невесту. Для этого она согнулась чуть ли не вдвое, потом выпрямилась и, улыбаясь, отошла в сторону, чтобы дать дорогу другим. Ежи невольно залюбовался грацией, с которой передвигалась его новоиспечённая невестка, несмотря на явно заметную шестимесячную беременность.

Ян, не без труда выпростав из-под цветочной охапки ладонь, пожал Ежи руку. Он почему-то выбор брата не одобрял, молчаливо не одобрял, и отношения с будущей невесткой у Яна отчего-то сразу не заладились. Множество раз Ежи казалось, что Ян собирался ему что-то сказать, что-то важное, но по неизвестным причинам не решался. В результате Ежи стал списывать неодобрение брата на ту самую нарочитую практичность Мелиссы, с которой сам он успел смириться.