Егор Гуранов - Земля мечты

А пока еще только первые листья осени полетели. Хрупкая красота природы на грани расцвета, во всей полноте — зрелости и, увы, неизбежности скорого увядания.

Вот эта «хрупкость и кратковременность» навевает поэтическое настроение:

Михаил Галин

Колыхающееся золото, еще не убранных полей. Золотистый багрянец леса, вплетает красно–желтые тона в разноцветье позднего лета. Кое–где еще остается зелень — долгожители, еще полные сил. Пестроты добавляют торопыги уже сбросившие всю листву.

Легкий шелест опавших листьев под колесами машин.

Красота‑то какая вокруг расстилается.

Красиво и величественно!

Как у Пушкина:

Увядание природы навевает грусть и печаль.

Осиротевшая земля прячется под плотной шалью листьев.

И наступает поздняя осень, когда …

холодный ветер крутит лист последний …

и природа

Поздняя осень — завершение жизненного цикла природы. Осенью природа готовится к глубокому зимнему сну. Медленное, но неуклонное засыпание природы перед лютой зимой, с надеждой на возрождение следующей весной.

Все в природе идет по кругу!

Что‑то я совсем загрустил.

Видимо переломный возраст наступает, когда пора подводить первые итоги.

И не всегда эти итоги утешительны.

«… листья — как золото потерь» и «боль несбывшихся желаний …»

Наступает пора духовной зрелости человека.

Зрелость — золотая осень человека как личности.

Жизнь начинает протекать по границе баланса между действием с юношеским запалом и мудрой рассудительностью старости.

Постепенное увядание тела — на фоне накапливаемой мудрости.

Не так уж мы уже шустры становимся с каждым годом. Все чаще мобильность подменяется правильным направлением действия. Пока спасает накопленный опыт, доведенный до автоматизма. Подсознание работает во всю силу.

Голова работает быстрее рук.

Поздняя осень наступает вдруг

В день, когда ее не ожидаешь.

Тебе больше хочется находиться на природе, подальше от суеты и людей.

Стал чаще замечать за собой, что замечтавшись, уходишь в мыслях все чаще в прошлое, чем в будущее. И тебе это нравиться. Понемножку лелеешь надежду на тихую обеспеченную старость.

«И, последний лист на ветке трогая, мудрость и смиренье обретем…»

А там и старость, когда в общении с природой или богом стремишься познать ощущение вечности.

Да куда меня занесла моих мыслей река.

А какие могут быть мысли у гражданина в такой стране?

А что страна?

У нашей страны давно наступила золотая осень.

Золотой осенью собирают плоды, накапливают богатства, наслаждаются покоем, нарушаемым только внешними войнами, расширяют территории влияния своего государства.

Возникает идеал, на который следует равняться, которому надо подражать. Любое уклонение от этого считается ленью или крамолой. Если не получается — небрежение обязанностями. За все это положено наказание.

Человек должен все время стремиться к достижению идеала, он не должен стремиться быть лучше своего идеала. Не положено. Выше идеала никто не может быть, а если хочет — это дерзость, что тоже наказывается.

Строгий порядок, который обеспечивает возможность спокойно жить и существовать в меру своих обязанностей, никогда не претендуя на достижение.

Время золотой осени миновало в нашей стране.

И страна активно движется к своей «поздней осени».

Когда

— уничтожение самобытной культуры и насаждение массовой;

— рост безграмотности и малограмотности;

— господство посредственности («троишники» у власти);

— навязывание чуждых идеалов;

— «процветание» толерантности вплоть до толерастии;

— и так далее в стиле «прокрустово ложе».

За порогом уже Зима — время растранжиривания богатств и славы, накопленных предками.

Но близки необратимые деструктивные процессы в обществе в преддверии катаклизмов, ведущие к краху государства.

Да нарисовалась такая мрачная картинка.

Прямо АПОКАПЛИСИС какой‑то.

Жить не хочется.

Сбежать бы куда‑нибудь.

Хоть в ту же Австралию.

Что это было?

В смысле название города.

Промелькнувшее название города на дорожном знаке, говорило о том, что колонна идет не туда, куда я думал. Судя по названию, мы как будто на север едем, а не куда мне нужно — на юг.

Срочно компас нужен.

Так! А где Он?

Точно!

В набрюшнике. Набрюшник в рюкзаке.

И, увы, не сверху — констатировал сей важный факт, закапываясь дальше вглубь рюкзака.

Ну, так всегда — то, что нужно срочно — то всегда не под рукой.

Кое‑как откопал компас в рюкзаке.

Когда собирал вчера рюкзак даже не возникало мысли, что он мне в дороге может пригодится.

Посмотрел на извлеченный из рюкзака компас — едем на север.

Будем караулить следующий дорожный указатель.

Блин чуть не проглядел.

Какой–какой город?

Ну не хр… куда их понесло.

Да! Встрял я.

Надо оперативно что‑то делать.

Решил все же свалить на первой же остановке, если в ближайшее время не повернем на юг. А пока подготовлю вещи к срочной эвакуации и десантированию.

Убрал лишние вещи в рюкзак. Туда же запихал сумарик с остатками еды. Еле закрыл.

Поэтому коврик и брезент, плотно свернув, просто приторочил к рюкзаку.

Полупустую канистру перелил во флягу и полторашки. А саму канистру привязал к рюкзаку. Одна полторашка в кармане рюкзака — нормально!

Так что у меня получилось две вещи: рюкзак и сумка с инструментом. То есть одна рука свободна.

В общем, как пионер, готов.

Теперь ждем первой возможности и валим отсюда.

Мои приготовления к десантированию оказались напрасны.

Колонна, уже который час нигде не останавливаясь, шпарила по шоссе на приличной скорости.

И так до самого вечера.

Даже нигде не притормозила.

Уже ближе к вечеру проезжали окраину незнакомого города. Как не приглядывался, опознать город никак не удавалось.