Александр Афанасьев - У кладезя бездны. Псы господни

Бывает всякое, но удача пришла к нему этой же ночью. Он увидел, как подъехал черный «Ауто-Юнион» и как он отъехал — значит, удача близка и надо спешить. В тайнике на окраине города он забрал винтовку, положил ее разобранной в грузовой отсек мотоцикла. Проехав по городским улицам — это был один из немногих по-настоящему опасных моментов, — он остановил свой мотоцикл в паре сотен метров от строящегося объекта. Перелез через забор и, услышав рычание, бросил вперед пару кусков мяса со снотворным внутри и лег на землю, закрыв голову руками. Ночью на территорию выпускали двух свирепых собак, но это не были специально подготовленные собаки: обычные, пастушьи, которых здесь держали, чтобы отпугнуть воров. Поза, которую он принял, в собачьем мире была позой сдачи, собаки обнюхали его, одна даже помочилась, после чего обе удовлетворились символической победой и принялись за мясо. Снотворное для мяса он купил в аптеке — германцы, где бы они ни были, следили за здоровьем и поощряли развитие аптек: хорошие лекарства стоили недорого, и их можно было купить в любом районе Аддис-Абебы, даже беженцу. Потерявших сознание собак он оттащил в тень, после чего направился к зданию — каркас там уже был, верх не был застеклен, и не были установлены стены. Как проникнуть наверх без использования грузового лифта, он знал, потому что работал тут.

Глаза слипались, хоть он и поспал немного перед походом, но он был готов к этому. Для того чтобы не заснуть, он начал вспоминать своих предков и кто кому приходился — тех, кого он знал…

«Ауто-Юнион» вернулся, когда на часах было чуть больше часа ночи — часа нового дня по европейскому времени. Ночь и освещение у входа — все-таки это был отель — давали ему преимущество, с термооптическим прицелом он просто не смог бы осуществить задуманное — не хватило бы дальности. Как только открылась боковая дверь машины, он взял на прицел то место, где должен был пройти Генерал, — у самой двери. И как только в прицеле увидел движение — не по центру, просто движение, — он выстрелил. Дважды, раз за разом…

На улице послышалось знакомое глухое бормотание дизеля — половинки от танкового «Майбаха», знакомый звук для любого, кто служил в армии. Бронетранспортер вкатился в проход, проехал дальше остановившихся машин у входа и резко свернул, упираясь носом в здание отеля и перекрывая своим массивным угловатым телом сектор обстрела снайперу. Следовавший за ним высокий, с тентованным кузовом «Магирус» остановился в самом начале улицы, перекрыв сектор обстрела с другой стороны. Откинулся задний борт, слитно загрохотали по асфальту прыжковые, подбитые металлом ботинки германских солдат. Люди гауптмана Зиммера знали свое дело, с ситуациями со снайпером встречались не раз и знали, что делать. Кто-то занимал позиции по периметру, направив стволы автоматов во все стороны, кто-то бежал к лежащим у входа людям. У самого входа лежал Генерал, расплывающаяся лужа крови из-под него в свете мощных электрических фонарей выглядела черной.

Гауптман Зиммер, который, даже став гауптманом, не носил ни наград, ни знаков различия, зато носил такую же автоматическую винтовку, как и его солдаты, присел у убитых, снял перчатку с руки, проверил пульс сначала у одного, потом у другого.

— Мертвы, — бросил он, и ларингофон на горле передал его слова всем его бойцам: — Снайпер, угроза с востока! Доложить по штурмам, сохранять бдительность!

Полицейский броневик уже стрекотал пулеметом, ведя огонь в направлении предполагаемой позиции снайпера. В сторону предполагаемой угрозы начала разворачиваться и пушка бронетранспортера.

— Герр гауптман, это Мюллер, — доложил наводчик на БТР. — С востока высотное здание, недостроенное. Дистанция примерно полтора, прошу разрешения на обстрел.

— Приди в себя, Мюллер, это столица, — ответил Зиммер. — Прекратить огонь! Всем прекратить огонь и доложить!

— Яволь!

У машины поднимался с асфальта Зайдлер. Его жгла бессильная ярость, от которой хотелось орать…

— Что нужно делать, Зиммер? — крикнул он.

— Для начала убрать трупы… — пожал плечами гауптман. — Потом перекрывать город. Он не уйдет, рано или поздно мы его возьмем. Яшке!

Тотчас группа парашютистов оказалась рядом.

— Бери половину людей. Окружить вон то здание, соблюдать осторожность.

— Яволь!

— Его надо преследовать! — закричал Зайдлер. — Его надо преследовать!

— Сначала его надо найти… — проворчал Зиммер.

Рейхскомиссар безопасности Абиссинии доктор Ирлмайер, несмотря на раннее утро, оделся как на парад. Полный костюм старшего офицера безопасности рейха — черные, высокие сапоги из натуральной кожи, бриджи, черная рубашка и черный мундир. На мундире черным мрамором и старым серебром блестели награды и знаки различия рейхскриминальдиректора — полковника сил безопасности…

Секретаря в приемной не было. Фрау Анджела всегда приходила в восемь часов утра, ни раньше, ни позже, в то время как герр рейхскриминальдиректор задерживался в своем кабинете за полночь, а часто и ночевал тут, на кушетке в комнате отдыха.

Начальник рефературы-два доктор Курт Зайдлер, уставший как собака, с красными как у кролика глазами, в грязном, изгвазданном в цементной пыли костюме лично лазал по этой проклятущей стройке, едва таща ноги, зашел в приемную рейхскомиссара безопасности. Фрау Анжелы не было — рано, но кофейный автомат приветливо мигал зеленым огоньком и его сосуд на две трети был полон живительной черной, густой, как нефть, жидкости — ганский кофе, наверное, лучший кофе в мире. Доктор Зайдлер несколько секунд смотрел на кофейный аппарат глазами голодной собаки, после чего, воровато оглядевшись по сторонам, направился к нему. Рядом были чистые чашки, он взял одну, отсоединил сосуд от аппарата, хотел было налить в чашку. Потом передумал — начал пить прямо из сосуда, без сахара, без молока, без корицы, безо всего, аж постанывая от удовольствия…

Выпил почти все — и сразу почувствовал себя человеком. Поставил сосуд на место — и в этот момент на столе фрау Анжелы прозвякал телефон. Это было так неожиданно, что доктор Зайдлер чуть не подпрыгнул на месте.

Он с подозрением посмотрел на телефон — стоит ли брать трубку, ведь это не его место и не его кабинет. После десятого звонка решил все-таки взять.

— Приемная доктора Ирлмайера, Зайдлер у аппарата.

— Зайдлер, если вы утолили жажду, может, наберетесь смелости и все же войдете… — раздался знакомый голос.

Доктор Зайдлер положил трубку на аппарат, как гранату с выдернутой чекой. Пошел к двери.

Директор Ирлмайер был при полном параде, он даже успел освежиться своей любимой кельнской водой с запахом липы и каштанов. Она напоминала ему Берлин.