Вадим Львов - Сталь и пепел. Русский прорыв

Спор решил семидесятивосьмилетний Эван Белло. Он работал в полиции штата с 1955 года и последние четверть века возглавлял ADPS [68], благополучно пережив на этой должности четырех губернаторов. Терять ему действительно было нечего, поэтому старина Эван, вздохнув и покряхтев, сказал спорящим до хрипа чиновникам:

– Пусть первыми идут наши парни, из SWAT. Не спорьте, господа федералы, они отлично подготовлены, впрочем, вы и сами это знаете. Может, не так, как ваши спецы из HRT, но на высоком уровне. Зато, в отличие от вашего спецназа, они находились здесь, тренировались, а не летели ночью на самолете сразу после освобождения школы.

Белло сделал ударение на словах «освобождение школы», демонстрируя солидарность с федеральными коллегами и сознательно избегая громких слов про «провал» или «бойню», как успели окрестить события в Колумбусе журналисты.

– И вы абсолютно правы, мистер Пирс, говоря, что за все ответит Белло. Я действительно готов ответить за возможные последствия операции по освобождению заложников. И мне действительно нечего терять. Мне уже почти восемьдесят, пора и на покой. Но эти твари в церкви не должны уйти безнаказанными.

«М-да, не перевелись еще настоящие американцы», – подумал Пирс.

Все как-то сразу успокоились, возможный «козел отпущения» нашелся добровольно. Если что, отвечать будет Белло…

Штурм и освобождение заложников прошли на редкость успешно, хотя двое пленников и один офицер SWAT при операции погибли. Четверых из пяти террористов застрелили на месте, а один, самый молодой, лет шестнадцати, выскочил навстречу спецназу, бросив автомат и подняв руки вверх. Но командир аризонского спецназа, бывший майор «Дельта форс» Уорд Коллинз имел четкое указание шефа полиции Белло: пленных не брать. Паренька хладнокровно расстреляли в упор на глазах у телекамер, о которых спецназовцы в горячке боя не подумали. В итоге, коротко сообщив о чудесном спасении заложников, СМИ по кадрам смаковали съемку расстрела юного ублюдка. И так – весь день. Кого интересуют горе, смерть, слезы пусть и невинных людей, когда есть «жареные» кадры «зверства» полиции. Тем более что полиция, как назло, состоит из белых, а погибший боевик – несчастный чиканос…

К вечеру, пока Роберт летел в Вашингтон на доклад президенту вместе со спящим в хвосте «Гольфстрима» директором Молсоном, сюжет про расстрелянного боевика, его, оказывается, звали Альберто Рамирез, показали по разным каналам раз десять. Причем в голосах некоторых репортеров сквозило плохо скрываемое разочарование успешным окончанием спецоперации. Мало жертв – нечего показывать… Тьфу, мрази!

Сказать, что журналистов Пирс не любил, значит ничего не сказать. Он вспомнил, как недавно в России, точнее уже на Руси, поступали с подобными репортерами. Где-то в Сибири, года три назад, при поимке семьи наркоторговцев в пожаре сгорела беременная жена наркобарона и трое его малолетних детей. Вой стоял до небес! Докатился даже до США! Русские сделали тогда просто: свели журналистов с общественной организацией «Русь – без наркотиков», состоявшей из перековавшихся наркоманов и людей, потерявших от наркотиков родных. В ходе непродолжительной «дискуссии» возмущенная общественность так отметелила правдолюбов из СМИ, что большинство из них угодило в больницу. Суд, состоявшийся через полгода, вынес нападавшим чрезвычайно мягкий приговор, основанный на состоянии аффекта, который вызвали статьи, защищавшие наркобарона. После этого желающих защищать торговцев наркотиками и бандитов со страниц прессы и экранов ТВ на Руси значительно поубавилось.

«Иногда стоит поучиться у русских», – подумал Пирс.

Незаметно Роберт задремал. Разбудил его звонок телефона правительственной линии, установленный здесь же, в салоне самолета.

– Слушаю, Пирс.

– Здравствуйте, Роберт. Это Джек.

Пирс мгновенно проснулся – советник президента по национальной безопасности просто так звонить не будет.

– Я слышал, Роберт, что вас вызвал к себе на ковер президент. Так вот, друг мой, не переживайте. Ваши позиции крепки, как никогда. После встречи с президентом приезжайте в «Три секвойи». Часикам к десяти вечера…

На том конце трубки раздались гудки.

Пирс окончательно проснулся и уставился на экран телевизора. Передавали новости из Европы – какую-то ахинею. Внизу появилась бегущая строка «BREAKING NEWS», значит, опять что-то произошло. Кадры из Польши, внизу логотип телеканала «Аль-Джазира», разбитая техника, похоже, американская… Да, точно американская – вон, стоит, завалившись тупым носом в кювет, «Брэдли» с проломленным бортом. Рядом – пара сгоревших «Абрамсов» с поникшими орудиями, танки, БМП, «Хаммеры», «Страйкеры» – все сгоревшие, разбитые, закопченные.

Голос за кадром сообщил: «По данным канала «Аль-Джазира» и ряда независимых источников, 172-я пехотная бригада армии США и второй кавалерийский полк были разбиты под польским городом Радомом, пытаясь сдержать натиск русских. Подразделения понесли очень тяжелые потери и отступают. Поступили первые кадры с места боев…»

Пирс вскинул вверх брови и, не сдержавшись, грязно выругался. Все идет наперекосяк! За время полета новости из Польши показывали еще раза четыре, и с каждым новым репортажем Роберт все больше утверждался в мысли, что в Европе случилось нечто страшное.

Перед самой посадкой показали американских пленных, много, человек пятьдесят. Белобрысый капитан угрюмо что-то говорил в подставленный микрофон, злобно смотря в камеру.

– Все, приехали, – сказал Пирсу проснувшийся и отдохнувший Молсон. – За такое кино Пентагон просто загрызут. Сенат и конгресс наверняка потребуют головы Гиббса и Миллера.

– Как бы наших голов не потребовали, Бенджамин, – за Колумбус и Таксон. Здесь, как ни крути, наша вина…

– Знаю, Роберт, поэтому, обдумав все, я подам рапорт об отставке. Надоело все, честно говоря. Как прилетим, так и подам. Сразу же.

Пирс долгим взглядом посмотрел на сидящего рядом коллегу. А что? Может, он и прав? Надо спрыгивать, пока не поздно, пока несущийся с бешеной скоростью экспресс под названием Соединенные Штаты окончательно не сошел с рельсов и не полетел в пропасть.

Зафрахтованный «Гольфстрим» приземлился на авиабазе Эндрюс ВМС США, а не как предполагалось ранее, в гражданском аэропорту. Пирса и Молсона уже ждало целое стадо черных, лакированных, будто новые башмаки, правительственных «Шевроле» с пуленепробиваемыми стеклами, бронированными днищами и синими мигалками.

Вокруг этих дорожных монстров толклись десятки агентов Секретной службы, сотрудников аппарата Белого дома, Минюста и МВБ. Весь вид этой шумной и нервной толпы, встречающей высокопоставленных чиновников, говорил, что происходит нечто необычное, экстраординарное. Именно так выглядели госслужащие всех рангов днем 11 сентября 2001 года.