Александр Афанасьев - У кладезя бездны. Адские врата

– Давай!

Звякнуло разбитое пулей окно…

Послание было получено и понято правильно. Те, кто родился и рос в Сомали, отлично понимают, с чего вдруг могло разбиться окно, и без шума. Сначала все трое глазели в ту сторону. Потом один повернулся и увидел, как мигнули фары стоящего на противоположной стороне улицы «Ситроена» – мигнули мертвым, ксеноновым светом и погасли. Потом подростки-хулиганы резко свернулись и смылись в переулок, решив, что это не лучшее время и не лучшее место, чтобы разжиться мелочью.

Кардинал так ничего и не понял. Он опасливо оглянулся – а потом продолжил искать то, что ему было нужно.

Место, которое он искал и нашел, изнутри выглядело куда лучше, чем снаружи.

Когда-то давно здесь была муниципальная школа. Фашисты во главе с Муссолини построили ее, потому что Муссолини для его захватнических планов нужно было как можно больше детей, которые умеют обращаться со сложной техникой, знают химию, физику, математику. Раньше, до Муссолини, дети богатых учились в частных школах, дети бедных – в католических, с особым упором на Закон Божий и воспитание богобоязненности. Как пришел Муссолини, католические школы стали закрывать, а на их месте ставить нормальные… А потом стали по типовому проекту строить школы там, где раньше их не было, потому что католические школы не очень-то подходили для нормального воспитания и обучения детей. То было веселое время… тревожное время, Италия всерьез претендовала на Египет, на Судан, подчинила себе Албанию, согнала с трона албанского короля и поставила проитальянского регента. В Триполитании нашли нефть… хорошую, малосернистую нефть, и ее было очень, очень много. Строились скоростные суда, самолеты, автомобили итальянского производства завоевывали приз за призом на гонках и ралли-рейдах. После подрыва неизвестно кем и неизвестно как двух британских линкоров и тяжелого авианесущего крейсера итальянские слова «Дечима МАС», десятая флотилия торпедных катеров, выучили морские полководцы всего мира, в итальянский флот союзники приезжали перенимать опыт. Строилось жилье… Именно тогда большая часть итальянцев перебралась из деревушек в города, впервые за семьдесят с лишним лет почти сошла на нет эмиграция итальянцев в САСШ. Но потом… потом не стало Муссолини, и не стало «социального государства», и не стало «нашего моря» – и вообще ничего не стало. Изменили избирательный закон, и премьер-министра стал назначать не король, а лидеры победившей партии или партийного блока, и премьеры стали сменяться с частотой один раз в год, а то и чаще… И уже никто всерьез не воспринимал претензии итальянцев на Египет, и муниципальные школы одна за другой стали закрываться из-за недостатка финансирования… и в них стали размещать все что угодно, вплоть до дорогих борделей.

Это была как раз одна из таких школ. Ее закрыли в середине восьмидесятых, во время европейского экономического кризиса, известного как «Европейская депрессия». За этой школой возвели двенадцатиэтажный доходный дом с дешевыми квартирами… Муссолини не поощрял доходные дома, считая, что каждый итальянец должен иметь свою квартиру… а сейчас их было чем дальше, тем больше. На футбольном поле снесли ворота и превратили его в автомобильную стоянку – автомобилей было много, и мест для их стоянки не хватало. А вот школа… школа так и оставалась пустой… больным зубом на карте района, и почему-то уже несколько лет никто не поднимал вопроса о том, чтобы навести порядок, снести школу и построить на ее месте что-то другое. Муниципального асессора, который заинтересовался этой школой и тем, что в ней происходит, обнаружили в машине с перерезанным горлом, и на этом все закончилось…

Кардинал, подойдя к школе, опасливо огляделся, потом восстановил по памяти фотографию, которую разместили в Интернете на сервере, зарегистрированном на острове Мауи и физически находящемся там. Да, все верно. К бывшему школьному зданию вели ступеньки, у автомобильной стоянки у старенькой «Альфы» тусовались двое подростков в кожаных куртках – пятьдесят лир, синьор, и мы гарантируем, что с вашей машиной ничего не случится до следующего утра. Вздохнув, монсеньор Коперник начал спускаться по выщербившимся от времени и забвения ступенькам лестницы, раньше ведшей на школьный стадион…

Стучать пришлось долго. На окнах были решетки, а сами окна были снизу доверху аккуратно закрашены белой масляной краской. Он уже отчаялся и думал, что никого нет, – как вдруг лязгнул засов и его осветил луч света.

– Ты кто такой?

От человека, открывшего дверь, пахло немытым телом и дешевым вином.

– Я… я правильно зашел, да? – спросил кардинал.

– Это зависит от того, куда ты шел, папаша. Тебе чего надо?

– Ну… я прочитал про вас в Интернете. Знаете… сайт.

– Какой еще сайт? Нет здесь никакого сайта.

– Э… Нераскрывшиеся цветы. Там было написано про вас.

Это был сайт для педофилов.

Мужчина выругался на каком-то своем языке.

– И что там было про нас написано, хрен ты собачий?

Кардинал в отчаянии протянул вперед руку с деньгами. Мужчина осветил ее – и жадность взяла верх.

– Ладно, заходи, папаша…

Там, где была раздевалка, теперь стояли кушетки, работал телевизор. На кушетках лежали два молодых человека, оба длинноволосые, горбоносые, грязные. Цыгане. На столе лежала недоеденная запеченная со специями курица и обрез помпового ружья.

– Ну-ка, подними руки, папаша…

– Чего?!

– Руки вверх, говорю! Не въезжаешь?

Кардинал поднял руки – и мужчина, встречавший его в дверях, обыскал его. Это тоже был цыган, на нем была типичная для цыган красная рубашка. На другом цыгане рубашка была черная, на третьем ее и вовсе не было – только заросшая волосами грудь, как у обезьяны, волос был такой густой, что в нем пряталась массивная золотая цепь до пупа… или позолоченная.

– Э… Франциск, я его не знаю… – сказал один из цыган, не вставая с топчана. Второй пялился на экран, где шла отборная порнуха. Подпольная, с детскими изнасилованиями.

– У него есть лавэ.

– А если это коп?

– Не, я копов носом чую… Какой это коп, сам на него взгляни, да…

Девочка, которой на вид было лет десять и которую на экране трахал мужчина в маске, то ли стонала, то ли кричала.

– Что, засмотрелся, папаша? Это дорого стоит… – цыган сделал губами непристойный чмокающий звук.

– Нет… мне это не нравится.

Цыгане заржали.

– А что тебе нравится, папаша? Может, ты миссионер и хочешь провести душеспасительную беседу? Это тоже стоит денег…

– Нет. Мне больше нравятся… мальчики…

Стрелок уже убрал револьвер и теперь держал в руках что-то напоминающее мегафон, вот только без рупора. Рабочая часть этого прибора была нацелена точно на замазанное краской стекло – хоть оно и было замазано краской, но звук с него снимался отлично. Это был лазерный звукосниматель, лазерный луч направлялся на стекло и по микровибрациям, возникающим в результате распространения звуковых волн в помещении, можно было прослушивать, что происходит на расстоянии до полутора километров. Лазерный звукосниматель был хорош тем, что не надо было приближаться к объекту, рисковать с установкой радиозакладки, которая тоже стоила денег и которую чаще всего приходилось бросать после использования. Отрицательным было то, что здания, где происходили действительно серьезные разговоры, защитить от такой технологии прослушивания было проще простого.