Алексей Волков - Сегодня война

Огонь наверняка носил больше заградительный характер, да еще – предупредительный, если можно выразиться так. Для полного уничтожения требовалось чересчур много боеприпасов, сверх же того – город был пусть и обреченный на заклание, но свой.

– Подхватили! – Громов первым, подавая пример, взял капитана под плечи. За ноги взялся Максим, посередине пристроился Ковальчук. Александр зачем-то изловчился, подхватил автомат, словно еще не навоевался и рассчитывал заниматься подобным делом и дальше.

Одна из бээмпэшек подала чуть вперед. Может, именно это было ошибкой. Очень уж соблазнительная цель, и кто-то из противников рискнул, выстрелил в нее из гранатомета. Может, дрогнула рука, все-таки несущийся в твою сторону свинцовый дождь не способствует хладнокровию, может, кто-то из прибывшего спецназа, а то и из наводчиков-операторов попал в последний момент, и выстрел делал человек уже раненый, однако граната разорвалась рядом с машиной.

Александр вдруг почувствовал, что падает, причем, как-то странно, больше верхней частью тела, и лишь потом – ногами. Тело невольно стало ждать удара, однако приземление вышло неожиданно мягким. Сразу стало приходить понимание. Откуда взялись силы? Капитан сумел перекатиться и увидел неподвижно лежащего ротного.

– Димка… – Вместо крика из горла вырвался лишь шепот.

Хотя вроде живой, только раненый. Может, не все так плохо? Вот и Ковальчук, тоже лежит рядом, держится за бок и стонет. И почему-то – везет некоторым по жизни, сравнительно легко привстает Максим.

– Живы? – подбежал к упавшим Николай. Следом за ним спешил Илья.

Вдвоем им ни за что не поднять было всех сразу, и бойцы застыли, не зная, с кого начать. Но уже подскочил кто-то из спецназовцев, и все вместе погрузили офицеров в десант. Ковальчук и Максим залезли туда сами. Да последний, как оказалось уже потом, вообще отделался лишь испугом да контузией. Группа прикрытия вообще не мудрствовала, заскочила сверху на броню. А дальше бээмпэшки тронулись, лихо развернулись на месте и понеслись прочь…

– Как у вас говорят, шурави? С тебя причитается. – Губы Исмаила тронула улыбка.

– Что случилось?

Пути Судьбы неисповедимы. Бывшие формальные враги, а давно уже – приятели, сразу после взрыва покинули ставший опасным для жизни Кельн. Заторы на дорогах, проверки патрулей, ночевки где придется, опять передвижение первоначально даже без особой цели, и почти повсюду – стрельба, бунты многочисленных приезжих… И непонятно, то ли попытаться остаться в стороне, то ли все-таки встать на одну из сторон в разыгравшейся нешуточной схватке.

Бывшему душману было легче. Его симпатии были конкретны и вытекали из веры. Гораздо труднее было его спутнику. Пусть ему очень многое не нравилось в нынешнем мире, но по происхождению и духу своему он все-таки принадлежал к европейской цивилизации.

Все решила вспыхнувшая в России война. Вернее, как было объявлено мировыми СМИ – ограниченная операция по восстановлению демократии. Ограничена она была по понятным причинам. Когда основные силы задействованы на Востоке, а свой собственный уютный мирок объят гражданскими заварухами, не до крупномасштабных акций. Следовательно, чем хуже будет в Европе, тем легче будет своим. А Европа… Да пошла она в то место, с которым рифмуется!

Беспорядкам не хватало организованности. Все-таки единого штаба не имелось, бунты вспыхнули во многом стихийно, да и идейный центр, или даже несколько центров, объявившихся уже в процессе, к каким-либо армиям отношения не имел и остро нуждался в специалистах. Если же вспомнить старую профессию Белявского…

Теперь бывший офицер был в штабе одной из повстанческих армий. Разумеется, армией это назвать было трудно, практически невозможно. Ни нормальных формирований, ни снабжения, только костяк, вокруг которого периодически группировались последователи пророка Мухаммеда. С той же легкостью они то и дело разбегались, превращались в якобы мирных жителей, чтобы через некоторое время собраться опять и нанести еще один удар по ненавистным гяурам. Белявский был одним из тех, на ком лежало планирование акций, и ему удалось воспользоваться своим положением, перенеся довольно большую часть действий в Бельгию и даже организовав довольно удачное нападение на штаб-квартиру НАТО.

Да и без штаб-квартиры европейцам доставалось порядочно. Настолько, что им стало не до помощи заокеанскому союзнику не только в России, но и в Юго-Восточной Азии.

– Так что случилось? – повторил вопрос шурави.

– Радио только что передало. Военные действия между Америкой и твоей родиной прекращены. Вашингтон объявил об ошибке, и что виновато в ней самовольство некоторых генералов. А другие агентства говорят о разгроме американцев под городом… Извини, забыл.

– Извиняю, – Белявский не сумел сдержать радостной улыбки. – Не поверишь, дух, но как раз название города сейчас не важно. Мало ли у нас городов? Узнаем не сейчас, так вечером. Да хоть и завтра. Главное всегда результат…

Октябрь выдался хорошим для этого времени года. Дожди не слишком часто обрушивались на землю, и с небес частенько светило солнце. Пусть оно не грело, как летом, однако свет его подчеркивал разноцветье увядающей листвы, порождал на сердце светлую грусть и обязательную надежду на лучшее, которое непременно ждет где-то за горизонтом. Не важно, сейчас ли, скорой зимой или, может, грядущей весной. Да и какая разница когда? Главное, чтобы это лучшее все-таки наступило, не подвело, как подводило не раз и не два на памяти старшего поколения.

Может, жителям городов было не до спокойствия природы. Довлеет дневи злоба его, и обычным людям более насущными представлялись текущие проблемы, которых, по правде говоря, хватало. Привычный порядок рухнул, и уже не важно, хорош ли он был или плох. Важно, что вновь приходилось искать свое место в жизни, приспосабливаться, а то и вообще начинать жизнь с нуля, привыкая к новой постепенно складывающейся системе ценностей. Но так ведь всегда бывает на крутом повороте истории.

То – в городах. Собственно, госпиталь тоже находился в городе, если точнее, на его окраине, просто его пациенты были временно освобождены от общелюдских забот, деля свое время между многочисленными лечебными процедурами и, в соответствии с личным пристрастием каждого, чтением, незатейливыми играми вроде карт, легким флиртом с сестричками, беседами или отдыхом в поднадоевших палатах. Не бог весть какой богатый выбор, так и возможности многих находящихся здесь были временно ограничены полученными ранами, и потому жаловаться на судьбу было грех. Многим не дано было и этого в соответствии с решением капризной судьбы.