Андрей Лестер - Москва 2066. Сектор

– Ну и что, дядя Игорь. Он был.

– Когда, Анжела?

Девочка задумалась. Лицо ее стало сосредоточенным, как будто она внимательно вслушивалась во что-то важное внутри себя.

– Я не помню, – наконец ответила она и сняла свою шерстяную шапочку.

Волосы у нее на висках потемнели от пота. Да, было слишком тепло. Мне даже показалось, что трава под ногами прямо на глазах наливается зеленью.

Оглядевшись, в стороне, у трансформаторной будки я и в самом деле увидел поставленные торчком лыжи с аккуратно навешенными на носки кругами лыжных палок.

Я тянул время, потому что не знал, о чем докладывать генералу. Растаявшие на глазах у милиционеров заводские трубы, аккуратный газон на месте корпусов «Фенолита», дикая, невероятная чистота на пустых складах, какие-то «перевернутые» и «тихие», – что все это могло означать, как такое могло произойти, – у меня не было (и не могло быть) никаких объяснений. После допроса Саши Попова мы отрабатывали версию применения психотронного оружия. Но тогда почему не работают двигатели автомобилей? Почему погасли дисплеи мобильников? А что, если психотронная атака нанесла сокрушительный удар и по моей голове, и все это мне только кажется? Что, если после доклада и меня прикрутят цепями к металлическому стулу и попытаются выбить дурь из головы?

Удивления больше не было, невероятность происходящего наконец-то вызвала своеобразную анестезию, но от этого не становилось легче, потому что не было ни одного ответа на вопрос «что делать?».

– Анжела, но почему здесь? Почему ты каталась на лыжах так далеко от бабушкиного дома? Кто тебя отпустил одну?

Анжела пожала плечами. Точно так же пожимала плечами Лиля, ее мать, в которую я даже был одно время немножко влюблен, как, впрочем, бывал влюблен практически во всех рыжеволосых и зеленоглазых молодых женщин.

– Дядя Игорь, – сказала Анжела. – Я сама не пойму. Я рядом с домом каталась, а потом как-то шла, шла…

«Шла, шла, – думал я, – и прошла двадцать километров. Незаметно для самой себя. Пересекла между делом несколько шоссе и парочку воинских частей, огражденных по периметру заборами и колючей проволокой».

– Анжела, послушай, – как можно более ласково сказал я, – скажи еще раз, как ты называешь этих людей…

– Которые перевернулись?

– Да, которые перевернулись. – Слово далось мне почему-то не без труда.

– Я их вначале называла про себя «мутики», а теперь думаю, что лучше называть их «тихими». Да, они «тихие».

– Анжела, а что ты думаешь о себе? Кто ты? – совсем вкрадчиво спросил я и замер.

– А я не знаю, – ответила она просто. – Я про себя не очень-то много знаю.

– Как это? – влез Бур.

– А вы про себя много знаете? – спросила его Анжела.

– Я всё про себя знаю! – ответил Виталий.

– Какой интересный дядя! – сказала задумчиво Анжела.

«Надо уходить отсюда, – подумал я. – Как можно быстрее. Пока и мы с Буром не перевернулись тем или иным образом. И уводить отсюда девочку».

Тем временем Федоров встал и, помахав прощально рукой, нетвердой походкой пошел к западным воротам складской территории. Водитель шагал рядом, сочувственно на него поглядывая. Бур посмотрел им вслед с выражением человека, жалеющего, что не может ударить каждого из предателей прикладом в затылок, но быстро очнулся, поднял брошенные автоматы, снял один с предохранителя и попробовал произвести выстрел в воздух. Ничего, только щелчок. Бросил его на землю и попробовал то же с другим. Щелчок, щелчок и еще щелчок.

– Адамов, ты что-нибудь понимаешь? – в ярости потряс он бесполезным оружием.

– Нет, – ответил я, приняв решение действовать по уставу.

Ответов нет. Но разбираться будем потом, а сейчас территорию необходимо изолировать. Нужно немедленно подвести войска и оцепить участок в радиусе не менее пяти километров. А нам уходить. Я достал передатчик спецсвязи, нажал на кнопки, вытащил антенну, – связи не было.

– Бур! Рацию!

Майор протянул мне свою. Результат тот же. Мы снова достали отказавшие мобильники, понажимали на кнопки, включили-выключили, постучали по корпусу, потом вынули и вложили аккумуляторы. Дисплеи светились ровным светом ночника, но никаких значков на них по-прежнему не было.

– Попробую взобраться на крышу, – сказал Бур, направляясь к пожарной лестнице.

– Подождите, – сказала вдруг Анжела. – Это бесполезно. Звоните лучше с моего.

Она достала из кармана складной дамский телефон «Nokia» в перламутровом красном корпусе и протянула мне. Какое-то нехорошее предчувствие холодком прошлось у меня в груди. Я как завороженный взял телефончик и медленно открыл его. «Nokia» показывала полную антенну. Тогда я снова достал свой аппарат и положил его на ладонь рядом с мобильником Анжелы. Держал их на одной ладони и смотрел. Мой не работал. С девчоночьим все было в порядке. Ладно. Я набрал на перламутровом телефончике защищенный номер Изюмова и, когда он поднял трубку, коротко доложил обстановку. Сказал, что оцепление нужно немедленно и что с нами его дочь.

– Боже мой! – сказал Изюмов. – Сейчас же убирайтесь оттуда! Двигайтесь на запад. Высылаем за вами вертолет.

– Нет! – крикнул я, с внезапной ясностью вспомнив наш «Лексус», летящий по дороге подобно мертвой железной коробке. – Только не вертолет! Ни в коем случае! Слышишь! Не надо вертолета!

Вечером, перед отъездом в Сектор, Чагин предложил Леше расписать темперой стену в детской. Это была давняя мечта мальчика.

– А мама не будет против? – спросил Леша. – Помнишь, она нам не разрешала.

– Не будет, – сказал Чагин. – Мама, не будешь против, если мы распишем стену? Мы хотим нарисовать море и пальмы.

– Не возражаю! – откликнулась Вика.

Она с того момента, как Чагин окончательно определился с поездкой, находилась в приподнятом настроении: напевала старинные песенки, перебирала шкатулки с украшениями и примеряла перед зеркалом серьги, брошки, бусы и цепочки всех видов, зачесывала волосы то так, то эдак, подкрашивала глаза и со словами «ну как вам?» хлопала ресницами. Достала из каких-то своих тайников старые глянцевые журналы и озабоченно листала их: «Интересно, что они там сейчас носят?» В общем, была занята приятным делом и соглашалась на все.

– А мы точно потом поедем на море? – спрашивал перепачканный синей краской Леша, стоя на табуретке и закрашивая кистью линию морского горизонта. – В Крым?

– Конечно, – отвечал Никита, возившийся внизу с травой и цветами. – Это будет большое и серьезное путешествие. Пока меня не будет, обдумай, что тебе нужно взять с собой. Приготовься. Помнишь, как мы ходили осенью в поход? Тогда мы уходили на два дня. А в этот раз только дорога в одну сторону займет у нас не меньше недели. Вот и прикинь, что может понадобиться.