Андрей Лестер - Москва 2066. Сектор

«Господин полковник» заметно оживился. Чагин, напротив, чувствовал себя, словно переправлялся через Стикс. Ему даже пришло в голову, что он выступает в роли какого-то Орфея навыворот. Он отправлялся в Аид не для того, чтобы вывести оттуда свою Эвридику, а совсем наоборот – чтобы найти ей там местечко и подготовить теплое гнездышко. Впрочем, по настоятельному требованию самой Эвридики.

Как-то неправдоподобно быстро набежали тучи и заметно похолодало.

Никите стало тоскливо и страшно. Он уже пожалел, что согласился на этот эксперимент. Ему захотелось высунуться в открытое окно и поглядеть прощально на исчезающий за выпуклостью эстакады Тихий мир, но Чагин пересилил себя и не сделал этого, хотя бы для того, чтобы не доставить удовольствия Виталию.

Он решил отвлечься и рассмотреть рекламу на щитах. Щитов было всего два вида, они чередовались попеременно.

На одних пожилая женщина расчесывала щеткой длинные волосы маленькой девочки, а из-за спины женщины выглядывали веселые лица молодой пары, очевидно родителей девочки. У молодого человека в ушах висели разноцветные серьги длиною почти до плеч, а лица трех поколений женщин, включая малышку, были покрыты косметикой так жирно, словно это были лица танцоров балета или даже клоунов. Надпись на плакате гласила: «В ночной клуб всей семъей!» (Так и было написано, через твердый знак.) Под этой орфографически неправильной надписью стоял логотип в виде стилизованной головы льва. Ни адреса, ни названия клуба, в который приглашались дружные семьи, на плакате не было. Чагин подумал, что объяснений может быть несколько. Либо все жители Сектора прекрасно понимают, о каком клубе речь, либо плакаты приглашали в клубы вообще, то есть относились к так называемой социальной рекламе, пропагандируя образ жизни. Никита напрягся, чтобы вспомнить аналоги из прошлого, но ничего, кроме «Позвоните родителям», не приходило в голову.

На щитах другого типа изображался пластмассовый игрушечный ноутбук на батарейках с подписью: «Готов ли ты к будущему?» Внизу был такой же профиль льва. И снова ни адреса, ни телефона.

За эстакадой открывалась перспектива Сектора – плотное коричнево-серое скопление зданий почти без вкраплений зелени.

У съезда был еще один шлагбаум. Здесь стояли уже не гаишники, а люди в камуфляжке. Они отсалютовали Виталию тем же странным жестом: сложенной в лодочку ладонью.

По ответному приветствию Виталия заметно было, что он стоял гораздо выше в иерархии Сектора. Жест его отличался небрежностью, но вместе с тем и подчеркнутым военным шиком.

Совсем недалеко от второго шлагбаума Чагин увидел довольно красивую часовню, по углам которой, вокруг купола, успел разглядеть гипсовые фигурки, изображавшие женщину или скорее даже девочку с распущенными волосами и поднятой к уху левой рукой.

У часовни толпилось десятка два плохо одетых людей. Заметив белый «Rover», они все повернулись к машине лицом и приложили левую руку к уху.

– Что это они делают? – не выдержал Никита.

– Приветствуют, – сказал Виталий, самодовольно щурясь.

– Они знают вас в лицо? И как они разглядели, кто в машине?

– У нас такая машина одна. Они знают, кто в ней ездит. И меня знают, конечно. Я у них вроде апостола, – сказал Виталий.

– Апостола! – изумился Чагин. – Какого еще апостола?

– Обыкновенного, – ответил полковник. – Вроде я Бога живого видел.

Меня разбудил звонок в дверь.

Очнувшись, я в одно мгновение вспомнил все, что произошло утром. Паника у метро «Кропоткинская». Брошенная машина. Дорога домой. Пешком по улицам, залитым ревущими толпами. Попытка успокоиться и проверить, что именно выползло за пределы аномальной зоны. Мобильной связи не было. Телевизор не работал. Компьютер загрузился с каким-то зловещим скрипом. Но лучше бы он не включался вообще. На дисплее появилась невиданная жуткая заставка – громадные, во весь экран, буквы WORD. «СЛОВО»! Предупреждение, угроза, или благая весть? Кто? Кто хотел нам его сказать? Я нажимал «пробел», escape и enter, проводил по клавиатуре ладонью, стучал кулаком, но буквы никак не реагировали на нажатие клавиш. Они переливались на абсолютно черном фоне всеми цветами радуги, пока я не вытащил аккумулятор. На кухню! Газовая плита работала. Батареи отопления были горячими. Из кранов бежала вода. Это немного успокоило. Стиснув зубы и оскалившись зверской ухмылкой, я достал мой Зиг-Зауэр. «Проверим!» – сказал я вслух в полной уверенности, что меня слышит тот, кто вывесил на дисплее моего компьютера «СЛОВО». Я навернул глушитель, направил пистолет на диван и нажал курок. Раздался характерный звук приглушенного выстрела, сопровождаемый звоном пули, ударившейся в какие-то металлические детали внутри. Диван дрогнул. Поднялось облачко пыли. Оружие работало. Я подошел к окну. На улице были видны фары медленно ползущих сквозь толпу автомобилей. Значит, двигатели тоже в порядке. Все знакомые здания стояли на своих местах и не делали попыток раствориться в воздухе. «Что? Тяжело сожрать мегаполис?» – сказал я кому-то, глядя в верхнюю треть окна, где не было видно ничего, кроме тусклого городского неба, затем почувствовал смертельную усталость, прилег на простреленный диван и заснул так быстро и глубоко, словно потерял сознание.

…Звонили настойчиво. С пистолетом в руке я подошел к двери. Камера видеонаблюдения не работала, и я заглянул в глазок. С той стороны, упираясь ручищей в стену, над глазком нависал Бур. Лицо его было страшным в своей неподвижности. Я открыл дверь.

– Собирайся! – сказал Бур, войдя. – Поедем к Изюмову. Я только что из конторы. Все сбежали.

Такие конторы, как наша, не сразу разбегаются даже после вооруженного государственного переворота. Однако я немедленно и безоговорочно поверил Буру, просто потому, что говорил он со мной необыкновенно грубо и даже нагло. Люди подобные Витасе всегда резко меняют тон, как только убеждаются, что иерархия рухнула.

– Попов? – спросил я, не выпуская пистолета из руки.

– Нет и Попова. Вообще никого. Ни в кабинетах, ни в камерах. Есть информация, что все руководство – президент, премьер – уехали два часа назад во Внуково.

– Аэропорт? Так ведь самолеты…

– Да и хрен с ними, – сказал Бур, глядя на мой Зиг-Зауэр. – А это можешь выбросить. Лучше бейсбольную биту с собой возьми. Или сковородку.

– Да? – спросил я и посмотрел на часы на стене.

Часы показывали половину двенадцатого.

– Да, – ответил Бур с ухмылкой и кивнул на часы. – Реакция правильная. Ты, конечно, проверял оружие, я понимаю. Но время-то идет. И все очень быстро меняется.

Зрачки Витаси сузились.

– Ну что, едешь со мной? – спросил он. – Быстрее. Пока мой «Ровер» еще на ходу.