Вадим Громов - Искалеченный мир

— Двигай. — Коренастый порченый с «Мосбергом» в руках и «стечкиным» за поясом хотел было ткнуть Алмаза стволом в поясницу, но в последним момент явно стушевался. — Шевелись…

На шее у него, начинаясь от уха и уходя дальше — под линялую, не совсем чистую футболку, красовались чёрные нашлёпки вроде родимых пятен. Но точно не пятна, они обычно не находятся под кожей и не имеют привычки медленно курсировать туда-сюда, сдвигаясь на сантиметр-другой и возвращаясь обратно.

«Вернули бы мне пятновыводитель… Я б прибрался, — подумал Алмаз. — А глазки-то у тебя шныряют, пятнистый. Дёргаешься: а ну как я тебя огорчу аналогично тем двум? Жаль, совокупность обстоятельств не позволяет…»

Молох, с несомненными признаками душевной маеты, измерял нервными шагами уже знакомый по вчерашним событиям зал.

Книжник покосился на блондинку, по-прежнему пребывающую в беспамятстве и уложенную на кожаную банкетку. Глянул на стеклореза, стоящего в метре от него. Шатун, покачиваясь, обретался у декоративной витой колонны, придерживаясь рукой: ноги громилы то и дело подгибались, но Молох не разрешил сесть или лечь. Предложив на выбор — пулю или выполнение указаний. С десяток мутантов, торчащих в зале, не давали повода усомниться в том, что первый предложенный вариант будет тут же воплощён в жизнь.

Пять минут назад лица, приближённые к Молоху, пытались вернуть Лихо в сознание путём доброй порции пощёчин и пары чувствительных тычков по рёбрам. Блондинка не приходила в чувство, никаким местом не реагируя на внешнее воздействие. Шиз немного подумал и велел прекратить нелирическое обращение с женщиной. Не поддавшись на призывы присутствующей тут же Виктории пристрелить блондинку и Шатуна.

Час назад она предлагала более расширенный вариант, а именно — пустить в расход всю четвёрку прямо на стадионе. Одному Молоху ведомо, какими соображениями руководствовался лично он, с ходу отклонив настоятельные требования рыжей. И теперь Книжник с Алмазом выжидали непонятно чего, наблюдая за метаниями ряженого…

Виктория сидела в углу зала, опрокидывая уже, кажется, шестой по счёту бокал чего-то алкогольного. Злющим и хмельным взором испепеляя разбитый профиль громилы. Между ней и переправленным в мир иной Сфинксом, вне всякого сомнения, было что-то, выходящее за рамки объединённой борьбы мутантов за светлое будущее. Женщина, у которой убивают близкого или человека, который мог бы им стать, ведёт себя иначе, чем женщина, потерявшая просто сподвижника. Пускай даже — не самого заурядного.

— Кто вы такие? — Молох резко остановился. — Зачем вы появились здесь? Я… я страшно промахнулся, послушав Сфинкса! Боги тоже делают ошибки, даже непоправимые ошибки… Но я должен знать, кто вас подослал! На кого вы работаете? Вы — не наёмники, это был просто отвлекающий манёвр. Я должен устранить эту угрозу прежде, чем мой грандиозный план, мой крестовый поход начнётся. Рассказывайте всё, или вы наконец осознаете, что такое гнев Молоха. Только не говорите мне, что всё это — нелепое совпадение, глупейшее стечение обстоятельств. Что вы четверо оказались здесь совсем не за этим…

Алмаз скрипнул зубами, глядя на шиза, лицо которого превратилось в маску безумца, свято уверенного в своей правоте. Готового на всё, чтобы её подтвердить.

Надо было что-то делать, что-то говорить, придумывать. Но в голове — после последних, отнюдь не похожих на беспечный отдых событий — было практически пусто.

«Не вовремя Лихо отключилась… — Стеклорез чуть не застонал от подкатывающей к горлу безнадёги. — Она бы выдала сказочку про законспирированную организацию „Белый Бычок“. Со всей её сложной, строго засекреченной структурой и ключевыми фигурами… У меня так не получится, но что-то надо делать, надо!»

— Я всё скажу! — Книжник вдруг рухнул на колени и, оскальзываясь на полу, пополз в сторону Молоха. В голосе очкарика перемешались мольба, испуг, подобострастность. — Всё, что вы хотите знать! Это страшные люди, они взяли в заложники мою мать, меня заставили! Вы должны помочь мне, пожалуйста!

Он зашёлся в натуральной истерике. Звучно ударился лбом об пол, повалился на бок, блеснули слезинки, катящиеся из уголков глаз. Алмаз оторопело следил за выходкой Книжника, пытаясь как можно быстрее разобраться в хитросплетениях задумки, воплощаемой в жизнь. Счёт шёл на секунды, и Алмаз — ориентируясь на вышеупомянутых «страшных людей» плюс «маму в заложниках» — сделал зловеще-раздосадованное лицо, вперившись взглядом в ползущего к Молоху очкарика. Книжник ни за что не стал бы выдавать подобную ересь просто так, а значит, был в этом какой-то глубинный смысл, возможно даже (точнее — наверняка), ключик к спасению…

Шатуна, похоже, обуревали идентичные мысли, но одарил ли он всех присутствующих мимикой сданного с потрохами Терминатора — понять было почти нереально. Измазанное кровью лицо и так выглядело страшным: не было никакой нужды в дополнительных эмоциях…

— Не убивайте меня… — Книжник принялся всхлипывать, мелко сотрясаясь всем телом. — Поверьте, у меня не было другого выхода!

Молох смотрел на него с брезгливым любопытством. С лица Книжника упали очки, он вернул их на место непослушными руками, закинул голову, с мольбой всматриваясь в лицо «бутафорского властелина».

— Не убивайте… — Очкарик подполз вплотную к Молоху, принялся неистово покрывать поцелуями его обувь, поднимаясь выше… — Я готов присягнуть на верность: всё, что вы захотите. Не убивайте, умоляю.

Молох, на лице которого осталась брезгливость, а любопытство сменила откровенная скука, шевельнул ногой, отталкивая Книжника от себя.

— Рассказывай всё…

— Я лучше покажу… — Очкарик с откровенно холуйской улыбочкой завертел головой, смотря то на Алмаза, то на Молоха. — Так вы всё поймёте гораздо быстрее и лучше. Я не буду никого покрывать, это изначально было самоубийством, я говорил им, говорил… Умолял, доказывал!

— Показывай.

— Мне нужен нож.

— Дайте ему нож, — Шиз махнул рукой кому-то из мутантов. — Быстрее… Только не думай, что тебе удастся убить меня. Я — бог, я бессмертен.

— Я покажу! — Книжник пополз обратно к Алмазу, всё так же стоящему с характерным лицом наглухо и бездарно провалившегося ликвидатора. — Всё дело в нём, остальные просто пешки. Бессмысленный антураж…

— Не давайте ему ничего! — пьяно крикнула Виктория, пытающаяся подняться на ноги, но Молох даже не повернулся в её сторону. — Они все заодно…

Алмаз посмотрел на шиза, у того было лицо человека, нащупавшего какую-то ниточку, идущего по следу, собирающегося распутать этот клубок во что бы то ни стало… Любые доводы, любые возражения пропадут втуне: Молох попался на удочку очкарика, наживка уже была во рту. Оставался один пока что непрояснённый нюанс. Когда и кто будет делать подсечку…