Вадим Громов - Искалеченный мир

Он незаметно оглядел остальных мутантов, присутствующих в качестве статистов на этом дурном спектакле. По сравнению с прошлым вечером что-то изменилось, произошёл какой-то незримый перелом, стрелка весов влияния качнулась, пусть и на полделения, но в пользу четвёрки.

«А ведь вам страшно, падлам… — Стеклорез упёрся прессующим взглядом в ближайшего к нему порченого. Тот — никаких двусмысленностей! — вздрогнул от появившейся внутрях неуютности. — Я смотрю, здесь нет зверюшек, с прохладцей относящихся к нашему присутствию в этом уютном местечке».

Молох, всецело поглощённый новым виражом интриги, следил за Книжником, с вымученной улыбочкой принимающим штык-нож от одного из мутантов.

— Сейчас, сейчас… — Он суетливо приблизился к Алмазу, загораживая его от «властелина». — Они зашили это у него под кожей… Они проговорились, думали, что я сплю. А я всё слышал!

Алмаз увидел его лицо, находящееся совсем рядом, полностью изменившееся, скованное. Лицо человека, сделавшего, пожалуй, самую крупную ставку в своей жизни. На том самом игровом столе, где на месте банкомёта сидит персона самого аскетического вида, одетая с угольно-чёрный балахон с капюшоном.

Тёплая сталь штык-ножа скользнула в ладонь стеклореза. Тот сжал пальцы, ухватывая лезвие — привычно, почти радостно… Губы Книжника беззвучно и непродолжительно шевельнулись, и это шевеление сложилось для Алмаза в короткое: «Крикну — бросай». В следующее мгновение очкарик начал разворачиваться лицом к Молоху, делая длинный шаг влево и выбрасывая левую же руку в сторону.

— Вот оно! — Он ткнул ладонью с растопыренными пальцами в направлении шиза, демонстрируя что-то, якобы находящееся на ней. Молох машинально повернул голову, пытаясь понять, что показывает Книжник, и выпустил Алмаза из поля зрения.

Стеклорез метнул своё оружие, не принимая никаких картинных поз — скупым, резким движением «из-под юбки». За разделяющее его и Молоха расстояние лезвие сделало всего пол-оборота, разворачиваясь острием к правителю «мутантограда».

«Главное, чтобы не начали шмалять с перепуга». Алмаз, как завороженный, следил за полётом штык-ножа, не двигаясь с места. Мысли текли как-то отстранённо, словно бы душой он был в другой реальности. На один миг душу вдруг царапнул слепой ужас: а вдруг Молох и в самом деле бессмертен, и все их рискованные потуги — не более чем бессмысленный набор телодвижений. Что сейчас всё пойдёт прахом, и бог по-настоящему рассердится.

Нож вошёл в левую сторону шеи, чуть повыше кадыка, под небольшим углом. Шизофреник широко отрыл рот, будто желая вынести Алмазу своё порицание. Из горла вырвалось лишь бессвязное хрипение. В зале все замерли, с недоумением наблюдая, как первые струйки крови, брызнувшие из пробитой шеи, окропляют белую ткань кружевной рубахи. Как неспешно, совсем не грациозно, падает на пол юношеская фигурка в театральном наряде: некрасиво, без всякой возвышенности раскидывая руки, которые он перед смертью успел поднести к горлу. И возможно, даже понять, что его кровь ничем не отличается от обычной человеческой…

Во взглядах мутантов Алмаз увидел без малого суеверный ужас, вызванный таким никак не допустимым в их представлении способом ухода бога. Молох действительно был для них небожителем, спустившимся сверху, чтобы установить свой порядок, где всем порченым будет отведена новая, несравненно более выдающаяся роль… Несомненно, были и другие мутанты — изрядно потёршиеся на Материке, в приличном удалении от Красноярска. Учитывая их незатейливый и прямолинейный внутренний мир плюс отсутствие Молоха в пределах быстрой досягаемости, можно было сказать, что божественный ореол шиза предельно потускнел в их памяти. Там не было никакой идеи о мировом господстве новой расы, зато была полная свобода и возможность брать всё что надо, не считаясь с мнением других. Делая для себя иной вывод только тогда, когда приходилось раскидывать мозгами. Некрасивым, серым веером — где придётся…

Зато основная масса порченых, постоянно варящихся в собственном соку под зажигательные лозунги Молоха, имела совершенно другое мнение на этот счёт. Которое в настоящее время очень совпадало с устремлениями Алмаза и Книжника.

— Что замерли? — Очкарик обвёл помещение стылым взором, в котором теперь сквозило что-то от повадок только что упокоившегося Молоха, поочерёдно останавливаясь на каждом присутствующем. — Есть ещё желающие отправиться вслед за этим?

Через несколько минут обезоруженные мутанты столпились в углу зала, находясь под недреманным присмотром стеклореза, расположившегося в компании конфискованных «дыроделов».

— Бибика наша где? — Книжник деловито покачивался с носка на пятку перед прижатой Шатуном к стене быстро трезвеющей Викторией, уже понявшей, что она влетела в передрягу. — Вещички наши где? Работай языком, шалава… Скальп до пяток сниму, бля буду.

— Машина ваша рядом, — Рыжая выглядела крайне подавленной. — Вещи, по большей части, в нашей…

— А ваша где?

— Там же, где и ваша.

— Вот и ладненько… — Книжник зло ощерился и двинул рыжей в солнечное сплетение. — Это за всё прошедшее. Гнида. Молись своему Молоху, чтобы вот эти двое не рассвирепели. А то запорхают твои ошмётки по всему Красноярску…

Вика судорожно раскрыла рот, пытаясь вдохнуть. Книжник отвернулся и пошёл к Алмазу.

— Что дальше? — Стеклорез мрачно улыбнулся одному из порченых, покачал стволом автомата. — Маскируем тебя под безвременно усопшего и валим отсюда? Или что?

— Я тебе дам — «моргала выколю!». — Книжник невесело усмехнулся. — Собственно, есть одна задумка. Авантюрная до бессовестности. Хотя одну схемку мы сегодня уже провернули, пусть экспромтом, зато неподражаемо. Ещё одна должна проскочить, согласно имеющему право на жизнь закону парности… К сожалению, наличествует некая шероховатость, и устранять её придётся тебе. У меня не получится.

— А что вообще было-то? Ну твой спектакль. Я так и не понял.

— Потом расскажу, если из города уберёмся. И предупреждаю сразу: пока Лихо в полном неведении наших проблем, командую я.

— Ладно, потерплю тебя в главнокомандующих… Что за загвоздочка? — колись, книгочей…

— Да дел — на один чих… Правда, насквозь отвратительный.

«Горыныч» медленно ехал по Красноярску. Коммунальный мост и идущая параллельно «железке» Семафорная улица остались позади. Внедорожник вырулил на трассу «М53», ведущую к выезду из города.

— Сиди, первая леди местного зоопарка. — Книжник глянул в зеркало заднего вида и веско похлопал ладонью по рукоятке «беретты», реквизированной у одного из мутантов. — Как изящно изъясняются герои боевиков с ограниченным бюджетом: «Если что, то первая пуля — тебе». Несмотря на то что из-за твоих поганых амбиций в копилку моего жизненного опыта упали не самые приятные впечатления, жить тебя оставим. Условие ты знаешь: мы из города — ты из машины. Сиди, маячь внешностью… Немного осталось.