Алексей Волков - Путь Ворона

– Похоронить? – с изрядной долей скепсиса переспросил Борис.

Илья молчал. Не то чтобы он боялся покойников. К виду мертвецов поневоле привыкли, куда деться, если они окружают со всех сторон, находятся порою в самых неподходящих местах? Просто чувствовал парнишка себя настолько плохо, что сейчас явно соображал и то с трудом. Чудо, еще как-то держался на ногах, а не валялся, подобно сестре Бориса, в беспамятстве.

– Ну, да. Ты же не хочешь оставить ее себе на память.

Тут имелся еще и намек. Борис недавно стал демонстрировать некие чувства к тогда еще живой девочке. Насколько искренние, сказать трудно. Роль могло сыграть простейшее обстоятельство: иных доступных представительниц противоположного пола рядом попросту не было. И еще вопрос, появятся ли когда? Гормоны дают о себе знать, надо же найти объект приложения сил!

– Не хочу, – буркнул Борис.

Скорби на его лице не было. Хотя, когда сам тоже болен, тут не до страданий души.

– Значит, надо вынести. И лучше сделать это сразу, пока еще темно.

Предложение было логичным. Днем поневоле рискуешь привлечь ненужное внимание, оставлять здесь на лишние сутки – оно надо? Не старые времена, чтобы прощаться с покойным. Или с покойной. Разница, раз сейчас равноправие?

– Согласен. Куда понесем?

– Надо бы подальше, – Макс смотрел на Джан, словно взвешивал.

Была девушка, теперь лишь груз. Который надо еще нести и нести. Не бросишь у порога, самому будет хуже.

– Куда?

– Давай подумаем. И закопать бы тоже надо.

– Ты что? Сдурел?

– Лопата есть, – пожал плечами Макс.

– А земля мерзлая, – напомнил Борис. – Был бы экскаватор, еще можно подумать.

– Нельзя же просто бросить…

– Есть варианты?

Максим представил, как они вдвоем, судя по виду Ильи, в расчет его брать не стоило, расчищают где-нибудь снег, а потом пытаются выкопать могилу в твердой земле. Сколько там надо? Метра два? Тут и полметра вряд ли одолеешь. Да еще в темноте, вынужденно ограниченные во времени.

– Тогда хоть завернуть.

– Угу. И гроб сколотить. Да ладно, шучу. Завернем, разумеется. Простынь хватит.

Вроде бы покойницу следовало обмыть и переодеть. Но растапливать снег, возиться, тратить драгоценное время… Опять-таки противно. Покойнице уже все равно.

Но каким же тяжелым оказалось тело! Окоченение лишь началось, иначе, может, было бы труднее, но и без того нести Джан было и неудобно, и нелегко. Попробовали просто так, один под руки, другой – за ноги. Потом – просто за края большого покрывала, в которое завернули девушку. Тоже не слишком. По ровному месту особо не пройти, а уж пока выбрались из убежища наружу, вообще запыхались и прокляли судьбу. Хоть бы саночки какие были. Уложил – и тяни.

– Все. Не могу, – Борис уронил ношу. – Давай передохнем.

– Недолго, – Макс тоже быстро вымотался и теперь переводил дух. – Надо унести подальше.

Дело было не в человеколюбии. Но вдруг свежая покойница заставит кого-нибудь задуматься, откуда ее вынесли? Обшарят район, а оружия у компании все еще нет.

– Угораздило же…

– Уходить надо. Как только все будут на ногах, так сразу и линять, – убежденно произнес Макс и подумал про себя: а если умрет еще кто-нибудь?

А вокруг лишь кромешная мгла, да снег под ногами.

Еще ведь поскрипывает от шагов, падла!

– На вот, держи, – Ментяра протянул Седому карабин. Старенький, еще мосинский, зато самый настоящий.

– Мне? – оружия парнишке до сих пор не давали, и удивление было понятным.

– Тебе, тебе, – кивнул Ментяра. – Тут люди Черепа нам стрелку забили. Надо им показать: мы тоже не лыком шиты, и людей у нас… Пойдешь вместе со всеми для массовки.

Радость от получения оружия сразу угасла. Череп уверенно подбирал под себя район за районом, и столкновение с ним ничего хорошего не сулило.

– Что, в штаны наложил? – хмыкнул Ментяра. Очень уж переживаемые чувства были написаны на лице Седого.

– Почему – наложил? Все в порядке, – вспомнился самый первый день Катастрофы. Но откуда Ментяре знать?

– А раз в порядке, то слушай сюда. Воевать никто не собирается. Череп нас тогда забьет, и никто фамилий не спросит. Знаешь, сколько людей под ним ходит? То-то же! Но и сдаваться запросто так резону нет. Куда потом деваться? Постараемся набить себе цену. Может, расстанемся полюбовно, может, удастся договориться о чем-нибудь совместном. Но в любом случае мы должны казаться сильными. Ничего, постоишь вместе со всеми. Никто же не знает, какова тебе цена в базарный день!

Пришлось привычно проглотить оскорбление. В коллективах мужских, да еще специфичных, к каждому относятся так, как тот сумел себя поставить. Ну, и соответственно с невидимой простому глазу, однако чувствуемой всеми внутренней иерархией. И где в ней место домашнему мальчишке, никогда не умеющему делать что-либо собственными руками, не умеющему за себя постоять или хотя бы взять ответственность за свои поступки?

– Заряжена? – Седой видел, как пользоваться карабином, но видеть и уметь – вещи разные. Даже жутковато немного впервые держать в руках смертоносную игрушку.

– А оно тебе надо? Ладно, покажу, как пользоваться, – Ментяра забрал карабин, передернул затвор. – Понял? Патрон в этот момент входит в патронник. Теперь ловишь врага на мушку и нажимаешь на курок. Все элементарно, Ватсон. Спускаешь плавно, приклад прижимаешь к плечу как можно плотнее, иначе так даст, что синяк заработаешь. Усек?

– Усек.

– Тогда повтори. Да не направляй ни на кого. Стрельнешь сдуру.

Получилось. Не сразу, не слишком ловко, только передергивание затвора – действие несложное, вполне доступное даже идиоту. И целиться тоже не проблема, проблемой является попасть в цель. А просто приложить приклад к плечу да совместить цель с мушкой…

– Потренируйся, потренируйся, – кивал рядом Ментяра. – Научишься попадать, патроны выделю.

И захохотал над собственной шуткой.

Но все-таки минут через пятнадцать, когда передергивание затвора получалось уже автоматически, милостиво залез в карман и извлек оттуда несколько цилиндриков.

– Заряжать следует так, – Ментяра, вдруг ставший наставником, аккуратно, по одному, вогнал патроны в магазин. – Есть вариант с обоймой, но на кой хрен тебе такие сложности? Все равно толку от тебя никакого. Это все так, на всякий случай. Если выбора уже не останется.

Процесс заряжания оказался довольно долгим, поневоле заставляющим стрелять только в цель. Промахнешься, и все шансы, что выстрел противника станет роковым. Хотя этого Седой пока полностью не осознавал. Не привык он к перестрелкам. Вернее, не привык играть в них активную роль. Именно это его до сих пор и спасало: в приоритете целей противники отводили парнишке самое последнее место. Как самому неопасному, кого можно будет добить в любое время.