Антон Первушин - Пираты Тагоры

Он сидел на краю койки, скинув ботинки и подобрав шестипалые ноги. Птицелов старался не думать ни о мокрицах, которые хозяйничали на юге Отечества, ни о своей семье, оказавшейся по его же воле в руках у Оллу Фешта. Птицелов ждал.

Наконец в замке провернулся ключ, и в бокс вошел, не позаботившись о халате, маске и бахилах, профессор Поррумоварруи. Начал шеф Отдела «М» совсем не с того, чего ожидал от него Птицелов.

– Одевайся! Ботинки, пиджак… Давай-давай! Машина ждет.

Птицелов уставился на начальника.

– Куда? А карантин?

– Карантин… – Профессор махнул рукой. – Пора тебе познакомиться с сильными мира сего, друг мой. Сам великий непотопляемый Странник назначил тебе аудиенцию.

Птицелов удивился еще сильнее. Он пытался представить себе этого человека, но видел лишь стоящую за его плечами громаду Департамента Специальных Исследований – вереницы научно-исследовательских институтов, полигонов и шараг. Странник, появившийся из ниоткуда, из народа, после мятежа Неизвестных Отцов. Пособник бесчеловечного режима, обвиненный новой властью в преступлениях против народа Отечества, но реабилитированный – да так реабилитированный, что даже кресла своего не покинул.

– Сам Странник?.. Зачем? – иррациональный страх перед этой почти легендарной личностью заставил Птицелова говорить в полголоса.

Профессор облизал губы, мотнул головой.

– Он мне не сказал. Полагаю, что это может быть связано с нашим гостем. Странник предпочитает получать информацию из первых рук. Проклятая пандейская принципиальность… Идем, Птицелов.

– Я готов. Идемте.

Птицелов нутром почуял, что в Отделе «М» – кризис. Едва переступил порог карантинного бокса, сразу же и почуял. Коридоры пусты, но в рекреациях, у лифтов и на выходах на лестницы – столпотворение. У охраны, обычно вооруженной лишь полицейскими пистолетами и дубинками, в руках были автоматы.

– Что стряслось, господин профессор? – У Птицелова закралось вдруг предположение, что это все – из-за него, что недовольный Фешт собирался натравить на Отдел «М» «аспидов», взять здание штурмом, дабы заполучить иномирянина и подозреваемого в связи с иномирянами Птицелова для единоличных утех.

Поррумоварруи на ходу огляделся, потом наклонился к уху Птицелова и проговорил:

– Наш гость сбежал.

Птицелов споткнулся.

– Как? А Фешт знает?

– Фешт? – Поррумоварруи поджал толстые губы и выразился совсем не по-профессорски: – Меня Фешт достал еще тогда, когда он был моим подчиненным. Пускай идет в задницу! Мне пришлось посадить под замок главу сектора «Оперативного реагирования» – не удивительно, что в его отсутствие могли произойти некоторые накладки!

– Как же жук смог удрать?

– Как-как… Бросил носителя, махнул в вентиляцию.

Птицелов машинально поглядел на ближайший зарешеченный порт вытяжки.

– Оно все еще в здании?

– Массаракш, – неумело ругнулся Поррумоварруи. – Мы не знаем. Мы ищем.

Они спустились в холл. На КПП дежурил усиленный наряд. Охранники, естественно, знали Птицелова в лицо и наверняка что-то слышали о неприятностях, в которые тот вляпался. Тем не менее вытянулись по стойке смирно.

– Старший по смене Флаан, – доложил один из них, прижимая к груди автомат, словно барышню. – За время дежурства нарушений не зафиксировано! Будьте любезны расстегнуть верхнюю одежду.

«Ищут мокрицу!» – сообразил Птицелов. Профессор расстегнул пиджак, жилетку, сорочку, показал охранникам покрытый горскими татуировками торс и спину. Птицелов тоже задрал рубашку. Беглеца на них не оказалось.

– Удачного дня, господа! – прозвучало им вслед, когда они вышли на крыльцо.

Похоже, старший по смене не слишком удивился. Начальник Отдела «М» приказал запереть шефа сектора «Оперативного реагирования», начальник же его и освободил – значит, так надо.

После стерильной атмосферы карантинного бокса Птицелову показалось, что Столица воняет одновременно коптильней, мыловарней и химическим комбинатом. Очевидно, было около полудня. По небу плыли низкие тучи, иногда проблескивали молнии и раздавались ворчливые раскаты грома.

Черный лимузин Поррумоварруи ждал с раскрытыми дверцами. Профессор и Птицелов уселись на задний диван.

– Оно могло поменять… носителя? До того как была дана команда осматривать всех выходящих?

– Была дана команда… не выпускать из здания никого. Для нас с тобой пришлось сделать исключение, – ответил Поррумоварруи. – И то – ради Странника. Под его ответственность.

Лимузин тронулся. В салоне движение почти не ощущалось. Двигатель работал практически бесшумно. Что ни говори, во времена Империи умели строить автомобили.

– А что стало с Озулом Душту? – спросил, спохватившись, Птицелов.

– Мертв, – ответил, опустив голову, Поррумоварруи, а потом уточнил: – Убит.

– Его убил жук?

– Очевидно. Воокс говорит, что в крови добровольца есть следы сложного нейротоксина. Об этом не очень приятно говорить… но когда он вскрыл труп, то обнаружил во внутренних органах личинки, оставленные, по всей видимости, нашим гостем.

Птицелов мотнул головой. Очень уж настойчиво выныривали воспоминания о раздувшихся трупах людей и животных, из которых выбирались, блестя мокрым хитином, мокрицы.

– Что ж, жуки оказались хорошо приспособленными и к нашим условиям, и к нам самим, – продолжил Поррумоварруи. – Я нахожу это необычным, учитывая, что они – абсолютно чуждый нам иномировой вид.

– Грязевики тоже похожи на людей, – вставил Птицелов.

– Абсолютно верно, они использовали и грязевиков… – Профессор оттопырил нижнюю губу, задумался. – Ты слышал, что на севере снова активизировались электрические кальмары? – спросил чуть погодя. – И это уже не чучунские сказки! Это явление, которое наблюдают и описывают сотрудники Отдела, задействованные на Полигоне.

– Конечно, господин профессор. Мне доложили.

– К счастью, пока ничего не слышно о твоих друзьях Темных Лесорубах, боги смилостивились! – Поррумоварруи возвел очи горе, имея в виду, скорее всего, своих горских божков. – Но клубок сплелся весьма туго, ты не находишь, друг мой? Грядут великие события! – он усмехнулся. – Но великие не означает хорошие.

– Ази Шаал писал об одном из императоров древней династии – Ю Таане. Тот не стал распутывать хитрый узел, а разрубил его мечом.

– Такой способ выбрал бы Оллу Фешт.

– Я предвидел, что вы так скажете, господин профессор. – Птицелов откинулся на спинку сиденья, прищурился. – Мы должны были позволять Фешту перехватывать инициативу. Этот эксперимент с иномирянином зашел слишком далеко.

– Мы не можем допустить противостояния Отдела «М» и «Массаракша-2» в сложившихся условиях, друг мой. Война ведомства по контакту с ведомством по контролю – недопустимая роскошь перед лицом вторжения извне. Но Фешт, по моему мнению, стал представлять угрозу всему нашему делу.