Дмитрий Силлов - Закон проклятого

«Молния? Или статическое электричество? Нет, не похоже».

На стене монотонно и гулко тикали невидимые в темноте часы. Большие фосфоресцирующие стрелки, висящие в чернильной пустоте между оконными проемами, были похожи на ножницы, слишком медленно нарезающие время на крохотные кусочки. Слишком медленно… Так бывало всегда. Как только Джек Томпсон в очередной раз собирался поиграть со смертью в пятнашки, время замедляло свой бег и в голову лезли абсолютно ненужные мысли.

«Что творится со светом? Может, что-то на электростанции… Или же сам дьявол пришел сюда в гости?»

Время остановилось. Где-то за спиной сержанта замерла в ожидании секундная стрелка. Томпсон медленно, словно во сне, бежал к двери, одновременно разворачивая корпус и выставляя вперёд левое плечо…

От мощного удара добротная дверь слетела с петель. Джек влетел в комнату, присел и резко вскинул пистолет на уровень глаз. И тут…

– Господи Иисусе! – только и смог выдохнуть он.

В углу комнаты комочком свернулся мальчик. Из простреленной головы ребенка толчками била кровь, перемешанная с мозговым веществом. Его мать стояла на коленях над трупом и скрюченными пальцами рвала на себе волосы. Боже!.. Чёрная грива её курчавых волос стремительно покрывалась белой пеленой. Женщина седела на глазах, и клочья только что смоляных прядей падали на пол уже абсолютно белыми.

Мобуту стоял посреди комнаты и кричал. Ужасный, протяжный крик, наверное, заставил содрогнуться всех жителей на тихой улице, робко выглядывающих на улицу из-за штор. Огромный негр драл ногтями грудь, словно пытался выцарапать собственное сердце. Полосатые, как на картинке из анатомического атласа, окровавленные мышцы на теле Мобуту вздымались и опадали, и странные живые бугорки шевелились под остатками кожи.

Вдруг огромное тело негра затряслось, словно под током. С ужасом смотрел Томпсон, как из раны на груди Мобуту появилась… остренькая змеиная головка. Рана увеличивалась в размерах, расползалась на глазах, словно красный рот невиданного чудовища улыбался из трепещущего мяса.

Змея медленно выползала из раны, поводя из стороны в сторону маленькой головкой. Раздвоенный язычок то появлялся, то исчезал, будто гадина пробовала на вкус хлещущую из раны кровь. Вот она открыла багровую пасть, и Джек услышал тихое шипение, которое, как ни странно, заглушило вопли безумного негра.

Оно было похоже на свистящий шёпот, в котором явно угадывались слова неизвестного языка… Но тут крик несчастного пробился сквозь шипение и превратился в вой, который уже нельзя было вынести, с которым не в силах справиться ни уши, ни душа человека.

Джек Томпсон нажал на спусковой крючок. Мобуту с дыркой во лбу рухнул на пол, раздавив своим огромным телом жуткую извивающуюся тварь.

Снова погас свет. Томпсон стер рукавом с лица чужую липкую кровь. В углу комнаты седая негритянка, покачиваясь, тихонько выла над телом мертвого сына, обнимая окровавленными руками его изуродованную голову.

Джек, пошатываясь, вышел из коттеджа. Вслед за ним выскочил Билли и, держась обеими руками за горло, принялся блевать прямо на ухоженный газон.

– Вы в порядке, сэр? – подскочил к Джеку один из медиков, наконец-то прибывших к месту происшествия.

Томпсон посмотрел на него безумными глазами и молча побрёл к своей машине. Кровавый спектакль, невольным свидетелем и участником которого он только что стал, снова и снова прокручивался у него в голове, как будто какой-то маньяк-киномеханик решил поиздеваться над единственным зрителем.

Старый слепой негр всё ещё стоял под фонарем. Дождевая вода ручьями текла по щекам, но нищий даже не пытался защититься от ливня или хотя бы утереть мокрое лицо. Насквозь промокший плащ свисал с плеч негра тяжелыми складками, напоминая крылья гигантского насекомого.

Сержант достал ключи и попытался открыть дверь машины. Его руки дрожали. Впервые после перестрелки у него дрожали руки.

– Он и за тобой придет, – послышалось у него за спиной.

Джек обернулся.

– Он почти проснулся, и он скоро придет… Он придет и в твою жизнь, человек, – шептал слепец.

– Что ты несёшь, старик? – почти закричал Джек.

Нищий не шевелился. Джек подошел к нему, протянул руку и снял с лица слепца чёрные очки. Неподвижные белки без зрачков невидящим взглядом уставились на Томпсона. Дождевая вода собиралась в уголках глаз и стекала дальше по лицу, за воротник, но негр стоял неподвижно, похожий на базальтовое изваяние.

– Что ты сказал, слепец?

Нищий молчал. Томпсон глубоко вздохнул. Как-то сразу и вдруг навалилась усталость.

«Господи, это же всего-навсего старый, чокнутый бродяга. Надо наконец отдохнуть. Похоже, этот день никогда не кончится».

Джек вернулся к машине, открыл дверь и тяжело упал на сиденье. Пару минут он сидел неподвижно, закрыв глаза. Дождь колотил по крыше автомобиля. Электронные часы на приборной панели показывали половину девятого вечера.

«Надо же, прошло всего полчаса с той минуты, когда Сью передала информацию. Всего полчаса. А похоже, прошла вечность… Сью? Хм… А собственно, какого чёрта?»

Джек нажал кнопку селекторной связи.

– Что ты делаешь сегодня вечером, Сью? – спросил Томпсон.

– Сейчас и так вечер, Джек, если ты заметил. Наверное, ты хотел спросить, что я делаю сегодня ночью?

– Наверное, Сью.

Впервые за весь вечер каменное лицо сержанта Томпсона слегка разгладилось, и на нём появилось слабое подобие улыбки.

– Слушай, Хосе, а стоит ли вообще играть сегодня?

– А ты что, хочешь, чтобы каждый придурок в округе понял, что у нас с тобой где-то миллион запрятан? Даже и не думай, старина, играй. И смотри, чтобы всё выглядело как обычно. Никто даже подумать ничего не должен. Иди, иди! – Хосе подтолкнул Эндрю, и тот медленно пошел к сцене.

– Подожди, а это что?

Бармен вдруг выскочил из-за стойки, схватил музыканта за плечо и ткнул пальцем ему за ворот, указывая на медальон, который висел у Эндрю на груди.

– Это, чёрт возьми, что?!

– Будто сам не знаешь?

– Идиот, спрячь хоть под рубашку! – простонал Хосе.

Медальон скользнул по голому телу, слегка царапнув кожу. Эндрю застегнул все пуговицы на рубашке, вышел на сцену и огляделся. Всё тот же заплеванный пол, скучные, усталые стриптизерши и вечно пьяные клиенты.

Эндрю начал играть. Пальцы делали свою привычную работу. Руки лениво скользили по инструменту, и пьяненький небритый мужичок за ближайшим столиком, словно китайский болванчик, закрыв глаза, кивал головой в такт медленно льющейся со сцены мелодии, рискуя в любую секунду разбить лоб об одну из пустых пивных бутылок, позвякивающих на грязном столе перед его носом. Всё было как обычно, всё как всегда.