Дмитрий Силлов - Закон проклятого

Последнее время всякие такого рода штучки начали действовать Ивану на нервы, несмотря на данное самому себе обещание не думать о необъяснимом и вообще не заморачиваться. Лицо совсем зажило, даже следов не осталось. Осталась куча вопросов, на которые не было, да и не могло быть ответов.

До приезда милиции Иван успел обыскать квартиру покончившей с собой Жанны, но не нашел ничего, что бы могло послужить разгадкой, кроме внушительной пачки долларов. Возвращаться домой было рискованно, и деньги, экспроприированные в качестве военного трофея, как раз пригодились для того, чтобы снять более-менее приличную квартирку и купить у древнего старика по объявлению в газете не менее древний «сороковой» «москвич». Но и на то, что после всех этих трат оставалось от адвокатского наследства, можно было без проблем пару месяцев плевать в потолок и кутить как душе угодно, выветривая из головы воспоминания о тюрьме и недавних невероятных событиях.

А события не преминули тут же напомнить о себе.

В первый же день, вернувшись домой, он попытался отвернуть намертво заклинивший кран с горячей водой. Повернул – не поддаётся. Нажал сильнее, и… никелированная ручка рассыпалась на куски. И не потому, что проржавела насквозь… Иван задумчиво покатал на ладони металлическое крошево, потом, выбросив его в мусорное ведро, глубокомысленно заметил:

– Угу. Это называется сила есть, а ум – попозже. Как же теперь девок-то за бюст мацать? Нажмешь посильнее – и: «Видно, не судьба, видно, не судьба, видно, нет любви, видно, нет любви… Ты не трожь за бюст, ты не трожь за бюст…»

Бронзовый бюст какого-то мыслителя с глубокомысленными складками на лбу стоял на серванте, рассматривая Ивана вылупленными глазами без зрачков.

«Ты не трожь за бюст, ай да ты не трожь…»

Продолжая напевать, Иван подошел к серванту.

«В рожу не смотри, в рожу не смотри, а то вырву глаз, а то вырву глаз…»

Мыслитель продолжал нагло смотреть. Иван протянул руку, прижал мыслителя затылком к стене и, словно в пластилин погрузив пальцы в бронзу, выдрал из глазницы бюста крохотный кусочек металла.

– Вот так. Так что ни фига, – сказал Иван и, оторвав от засохшего в вазе букета цветную ленточку, перевязал бронзовой голове изуродованную глазницу, отчего мыслитель сразу стал похож на пирата.

Иван пожал плечами:

– Клево. В фокусники, что ль, податься? Или обратно в грузчики?

Он плюхнулся на диван, заложил руки за голову и, уставившись в потолок, начал представлять вхождение в трещину по методу Леви. Вхождения не получилось, зато в голову пришла фраза.

«Достижение нирваны – это философски обоснованное плевание в потолок».

– Понятно, – сказал Иван сам себе. – Помимо того, что ты стал очень сильным, ты стал еще и очень умным. Охохонюшки. Какие мы стали крутые – куда деваться, на три буквы послать некого.

Он зевнул и отвернулся к стенке…

Когда Иван проснулся, за окном был уже вечер. Парень потянулся, спустил ноги с дивана и вдруг ясно услышал чей-то голос:

– Итить твою мать, паскуда! Куда ты, тварь такая, мою бутылку заныкала?

Голос шёл не откуда-то со стороны, а как бы сам собой рождался в голове и звучал в мозгу, минуя барабанные перепонки. К нему тут же подключился ещё один, визжащий противным дискантом:

– А то ты, падла, никак ни нажрёшься! С трех работ за пьянку выгнали, а тебе все мало, утроба твоя бесстыжая!

Потом появились еще голоса. С каждой секундой их становилось все больше и больше.

– Что за херня? – прошептал не на шутку испуганный Иван.

Через несколько минут голова гудела и разрывалась на части от десятков чужих мыслей, которые все и сразу орали в его измученном мозгу, будто в испорченном радиоприемнике. Он сразу вспомнил – от такой же напасти погиб его отец, пустивший себе пулю в лоб, лишь бы не слышать этого кошмара. Ивану показалось, что голова сейчас взорвется.

Он сжал виски руками и заорал со всей мочи:

– Хватит, суки-и-и!!! Не могу больше!!!

Голоса исчезли.

Иван осторожно отпустил голову и огляделся по сторонам.

Тишина… Ни голосов, ни писка, ни шороха.

– А ну-ка, ну-ка…

Он представил себе пьяного соседа за стеной и сосредоточился. И тут же услышал:

– Я ж к тебе, Валька, со всей душой. А ты, как падла последняя, пузырь спрятала… Отдай, Валь, будь человеком. Шланги горят…

Слушать дальше излияния алкаша за стеной Иван не стал, но сделал для себя соответствующие выводы. Ну и утро! То комар, то голоса… Чудеса, да и только.

«Надо же, – думал он, стоя под ледяным душем. – Все, что нужно было сделать отцу, так это приказать голосам его не доставать! Как мало нужно порой для осуществления желания – всего-навсего четко и внятно его высказать… Да уж, с такими способностями не пропадёшь. Точно, надо в фокусники податься. Или в экстрасенсы. А чё – пришел лох, а ты к нему в башку залез – и сразу выдал и про папу, и про маму, и про тёщу в Мухосранске. Не пыльно. И задницу не отстрелят, и обратно в кутузку не попадешь… Кота бы разыскать, коли жив ещё. И Машку. Не забывала ведь девчонка, каждый месяц дачки в тюрьму засылала…»

Машиного телефона у него не было. Да и адреса она не оставила. Он уже пытался до визита Жанны звонить в ресторан, тот, который «У Артура», но безуспешно. Тогда Иван решил посетить ресторан сам, но слишком ретиво разворачивающиеся события не позволили ему осуществить свои намерения.

А вот сейчас времени стало вдруг навалом. Но, прежде чем идти на поиски девушки, Иван первым делом соорудил для удлинившегося меча новые ножны, пустив на них старую кожаную куртку. Остатки куртки он порезал на ленты и соорудил для меча нечто вроде перевязи для скрытого ношения за спиной. После чего перекусил черствым хлебом и молоком из пакета, найденного в холодильнике, оделся, пристроил сзади под пиджак здоровенный черный кинжал в самодельных ножнах, вышел из квартиры и направился по знакомому адресу.

То, что когда-то ютилось в помещении бывшего платного туалета, теперь раскинуло свои щупальца на всё двухэтажное здание. Окна полуподвала, а также первого и второго этажа были забраны решётками, за которыми виднелись дорогие тяжёлые шторы, закрывающие внутренности бывшего ресторана от любопытных взглядов прохожих.

Неоновая вывеска «Ресторан „У Артура“» тоже исчезла. Теперь над новой дубовой дверью с золотыми ручками вывески не было вообще. Только переговорное устройство с золотой кнопкой рядом с дверным косяком.

Иван поднял руку, собираясь нажать на кнопку, но тут внезапно щелкнул замок, и дверь открылась сама, выпуская наружу хорошо одетого, плечистого мужика. Мужик смерил Ивана взглядом и, ничего не сказав, направился к черному «мерседесу», припаркованному неподалеку.