Ольга Амбарцумова - Спецкор. Любовь и тигры

Результат трудов и вовсе вызвал мое хихиканье и укоризненный взгляд Крохи. А нечего так коситься, если сам о высоком портняжном искусстве имеешь отдаленное представление. Швы, наложенные кадавром, не были сплошными — три-четыре рядом расположенных стежка, промежуток в пару пальцев и опять три стежка. Но желания самой взять в руки иголку и поправить работу этого халтурщика не обнаружилось. Никакого. Хотелось спать, да и Кроха, удовлетворено кивнув, быстро залил все жидким бинтом.

С сомнением посмотрела на злорадно ухмыляющуюся морду и, не выдержав уколов любопытства, буркнула: «Колись давай, чего такой довольный». В ответ кадавр показал, как он потом будет отдирать бинт — ме-е-е-е-едленно-о-о. Возмущенно вскочила, разом забыв о своем смертельном ранении — тоже мне любитель депиляции нашелся! Хотя, если подумать… будет потом повод сэкономить на посещении салона, всего-то и надо — копеечная аптечка с баллончиком жидкого бинта.

Коварный Кроха тут же воспользовался моей секундной задумчивостью и, подкравшись сзади, одним движением сдернул камуфляжные штаны — аж окаменела от возмущения таким подлым нападением и, раньше чем пришла в себя, оказалась и вовсе без этой детали одежды. В итоге через пару минут, шипя сквозь зубы слова, которые леди и знать не положено, отмывала пропитанную кровью штанину, используя вместо специального порошка от мирового производителя золу из костра, песок и мочалку из какого-то тростника. И всё это — в холодной воде. Народные средства справлялись с задачей намного лучше разрекламированных, но хорошего настроения это не прибавляло — ни в одном романе смертельно раненого в схватке с хищником героя не отправляли стирать одежду. И что-то мне подсказывает, что зашивать прореху сразу после стирки предстоит тоже мне….

Но за увиденное зрелище я готова было простить ему всё — пока я возилась по хозяйству, Кроха успел снять шкуру и даже растянуть ее между вбитых в землю колышков. А еще — выкопать приличную яму, из которой сейчас торчали только кончики ушей, да вылетала земля. Совместными усилиями столкнули то, что осталось от кошки, в яму, и я принялась ее закапывать, пока кадавр делал подготовку к дальнейшим действиям, в ходе которых я прокляла свое желание сохранить такой красивый трофей на память. Мы сначала скоблили шкурку ножами, потом до полного одурения терли притащенными кадавром пористыми камешками от приставшего изнутри жира и прочего. Руки быстро стали отваливаться и Кроха отправил меня отдыхать, продолжив малопонятную возню с камнями и золой из громадного костра, разведенного на месте где мы прикопали прежнюю хозяйку шкурки.

Люблю посмотреть, как другие работают, но глаза слипались, и я провалилась в сон.

Дальнейшие дни прошли как в тумане, из которого выныривал Кроха, поил меня невыносимо противными и горькими травками, облизывал мокрый лоб шершавым ледяным языком, повторял ту же процедуру с дергающей ногой и снова таял в тумане. Видимо, у меня была высокая температура, уколотых антибиотиков явно не хватило, чтобы справиться с грязью на когтях милой киски, и оставалось только ждать, когда организм сам справится с попавшим в него ядом.

Но благодаря стараниям кадавра, ничего серьезного мне не грозило.

Очнулась я внезапно и полностью. Некоторое время ушло на борьбу с промокшим от пота парашютом — несмотря на общую слабость, справилась — и, извиваясь на манер гусеницы, покинула свой кокон. Ветерок приятно овевал полностью обнаженное тело, швы на ноге перестали пугать открытыми ртами с торчащим наружу красным мясом. Из оставленных незашитыми участков почти не сочилась жидкость, а края почти сомкнулись. Появившийся из ниоткуда Кроха прошелся шершавым языком по ранам, вызвав в ответ нестерпимую волну зуда и желания почесать. Довольно хмыкнув, залил голень жидким бинтом.

После этого меня, аккуратно поддерживая и убирая с пути всё, обо что можно было наколоть босые ноги, отвели к ручью, где до красна растерли мочалкой из листьев, и вымыли с применением настоящего жидкого мыла. Интересно, когда этот мерзавец умудрился наладить производства шампуня? И ведь даже про отдушку не забыл — волосы после мытья пахли какой-то уж очень знакомой травой.

На берегу меня поджидал чисто выстиранный и чуть ли не выглаженный камуфляж и серьезный взгляд, дескать: «Хватит из себя больную изображать, когда бивак не выметен, а кот не кормлен». Пришлось собираться в кучку и возвращаться в мир живых.

Не скажу, что я этим хлопотам была не рада.

Спустя еще два дня мы, наконец, сдвинулись с места. Я с полным восторгом нацепила на шею себе два ожерелья из зубов и когтей кисы, превратившись в настоящую пещерную женщину, особенно пройдя краткий курс по изготовлению рыболовных крючков из тех же когтей под руководством строгого учителя. И даже поймала несколько пескариков на собственноручно изготовленную снасть.

За время моей болезни Кроха даром времени не терял, умудрившись закончить всё необходимое со шкурой. Даже промазал ее отваром из каких-то корешков, которые собственноручно варил в слепленом кое-как горшке, в который он забрасывал вынутые из костра камни, предварительно выгнав меня из лагеря подальше и заставив умирать от неудовлетворенного любопытства. После осторожного нанесения этого отвара специальной метелочкой, черный мех начал просто сверкать.

А вот выщипывать жесткий ворс из громадной шкуры, для придания ей окончательной мягкости и пушистости, пришлось уже и мне. Впрочем, щипчики для бровей, сохранившиеся до сих пор в целости, оказали в этом деле неоценимую помощь, и взвали откровенную зависть у кадавра, которому такого удобного инструмента не досталось.

Не удивительно, что тащить трофей, свернутый в аккуратный тючок, дальше пришлось мне. Но это скорее радовало, чем расстраивало, тем более, что Кроха забрал себе почти все остатки продуктов, оставив в моей поклаже лишь небольшой аварийный запас. Неспешной походкой, стараясь не слишком перегружать поджившую ногу, мы направились на восток.

Впереди стенами, отделяющими нас от дома, возвышались уже близкие теперь горы.

И начались бесконечные переходы то вверх, то вниз по склонам, поросшим сначала травой, потом кустарником, а после и низкими деревьями. Холмы становились все выше и выше, выматывая нас обоих до полного изнеможения. Почему-то, чем ближе мы были к Ново-Плесецку, тем больше хотелось увеличить свою скорость. Однако опасности никто не отменял, да и по прямой при всем желании идти не удавалось — все время что-то огибать приходилось. Так, например, когда обходили довольно большое озеро, потратили полтора дня. Вот когда я вспомнила с грустью о нашем катамаране.