Ольга Амбарцумова - Спецкор. Любовь и тигры

Женщина достала древнюю, старше моей мамы, говорилку, понажимала кнопочки, а потом оттуда донеслось: «Слушаю, Токаев» и, хотя я и раньше не так уж беспокоилась о безопасности, потому что безраздельно верила в то, что рядом с Крохой мне ничего не угрожает, но при звуках такого знакомого голоса почувствовала огромное облегчение. Да что там — счастье, почти до слез.

— Диана Морозова у нас. — Говорила между тем хозяйка. — Закажите определение координат по моему сигналу, а утром можете получить её на кромке леса и прерии в четырёх километрах восточней.

— Понял. А могу я с ней поговорить?

— Да, пожалуйста, — Зоя протянула трубку мне.

Я схватила её, как родную, но слова застряли в горле и я только и смогла, что всхлипнуть.

— Ди? — голос моего админа вдруг стал неуверенным. — Диана, это правда ты? С тобой всё в порядке?

Глубокий судорожный вздох и я взяла себя в руки, во всяком случае, так мне показалось:

— Да, это я… Привет, Марат.

В ухе послышался какой-то грохот, шуршание, сдавленное ругательство, заставившее меня улыбнуться сквозь слезы.

— Ди, мы уж и… Ты не представляешь как я рад!.. — И куда-то в сторону прорычал: — Рысь, отстань, наговоритесь еще! И нафиг тебе рация, чтобы рыдать в трубку? Женщины, твою мать!..

— Марат! Я не могу говорить, — затараторила я, увидев выразительный жест хозяйки. — У меня все в порядке. Кроха со мной. Как наши?

— Она ещё спрашивает! Тут не знаешь, на сколько частей разорваться! Рысь все западные склоны предгорий обыскала, спасательные службы стоят на ушах, корпорация свои коптеры в воздух подняла… Уже две недели, как поиски прекратились, только Рысь… Впрочем, незачем сейчас, завтра всё расскажем!

— Вы искали меня?

— Эй! Не раскисай там. Еще бы не искали! Только не там, как выяснилось. И как Их Величество изволило оказаться на четыреста километров южнее?

— Не знаю, — растерялась я. — А что-нибудь еще… Передача?

— Передача вышла в срок. Спасибо дяде Леше, очень помог. Бонусы отличные. Рейтинг лучше, чем я надеялся. А вот в городе творится нечто невообразимое и Моретти сам не свой от кучи материала, разобраться в котором без тебя просто некому. Так что готовься. Завтра чуть свет заберём тебя и сразу — за работу.

Вот так вот сразу по всему моему нежно-сопливому и в то же время победоносному настроению — и грязным сапогом жизненной прозы.

— До завтра, Марат! — Я отдала рацию хозяйке. — Спасибо!

— Это тебе спасибо. Ты у нас — первая добыча за три недели, причем вознаграждение обещано — закачаешься.

Я улыбалась и никак не могла прекратить это, вся уже там, в Ново-Плесецке, в студии медиацентра… Но все же не удержалась от любопытства:

— Э-э! Вы тут что, специально сидите, чтобы вылавливать заблудившихся журналистов?

— Нет. Беглую ребятню с ГОКа перехватывать и беспорошным передавать. А только они досюда не добираются. Беглые. Далеко им, понимаешь. Так что за чистую ставку, считай, горбатимся.

Рация тренькнула. Зоя взглянула на табло и обратилась к мужчине:

— Ты, смотри, Дим, гугловые-то журналюги не обманули. Что обещали за информацию о нахождении пропажи своей, то и скинули уже. Осторожные, правда — обещают еще столько же, когда заберут ее живой и невредимой.

— Ну, значит, не напрасно мы с тобой тут месяц оттрубили. Ну а что — осторожные, так кудаж без этого в наше время. А ты, девонька, тигре своему полосатому харчи-то снеси, коли он стесняется на глаза людям показываться, — мужчина протянул мне котелок с недоеденным варевом, наполовину состоящим из тающего на языке мяса.

Я невольно поглядела на это великолепие голодным взглядом и шумно сглотнула слюну.

— Что, наголодалась? А всё равно больше не ешь сегодня, а то кишки тебе может завернуть. Утром позавтракаешь поплотней, да не бойся — успеешь. Пока туман на перевале не разойдётся, никто за тобой не прилетит.

Крохина лапа выхватила у меня котелок, едва я вышла из поля зрения хлебосольных хозяев. В сгустившейся темноте было плохо видно, но после скребущих звуков ложки по дну посуды, послышался и мягкий шелест языка. Я ласково погладила своего хранителя по голове, но звать к людям не стала — он знает, что делает.

Остаток вечера прошел в молчании. Хозяева предпочитали слушать округу, а не заполнять её своими звуками. А я недолго блаженно глядела в синие небеса и зеленую крону сосны, лежа в натянутом меж двух стволов гамаке. Слишком устала, чтобы бороться с наплывающей дремотой.

Утром мы с Зоей поднялись на наблюдательную площадку. Мощная оптика, установленная в домике на высоком дереве, представляла собой старенький обзорный телескоп, через какие в увеселительных местах туристы любуются красивыми видами. Широкая панорама прерии с множеством животных была словно на ладони. Однако любую деталь этого пейзажа можно было разглядеть в подробностях, чем я с удовольствием и занималась не меньше часа — идущий за мной коптер задержали из-за тумана.

— Видела я вчера животинку, что тебя охраняет. — Хозяйка вдруг заговорила со мной. — В ориентировке было сказано, что это кадавр, искусственное создание, а вот только ты мне скажи, он на задних лапах может ходить?

— Почти также хорошо, как человек. Кстати, они у него не ноги, а руки, — я ответила не задумываясь. Вся уже обратилась в слух, ожидая услышать знакомый звук коптера Рыси.

— Очень уж много сходства между ним, и Хозяином. Легенды о нём то и дело из разных мест долетают, но только, чтобы существо это стало служить человеку — быть того не может. Стало быть, и правда, кадавр.

Я улыбнулась этой суровой женщине, не слишком поняв, о чем она говорит, о каком еще хозяине. Но расспрашивать сейчас о местных поверьях не стала. Слишком волновалась перед встречей с друзьями. В голове не укладывалась, что больше месяца они считали меня пропавшей. Что столько времени я выживала! Вот что значит потерять счет дням. Привыкли, что за нас всегда думают машины. Кстати, и день рождение мое давно прошло, а я и не вспомнила о нем — впервые в жизни. Вот и славно.

Боже. Осталось совсем немного и я увижу их всех — Рысь, Марата, Сержа…

Сердце больно стукнулась о ребра и провалилось куда-то вниз. Оглянулась вокруг, но ничего не заметила. Подумала с беспокойством, не опоздал бы Кроха к прилету коптера. Не видела ведь его с вечера.

И как бы красочны не были открывавшиеся передо мной картины, ничто не могло сравниться с появившемся на горизонте «стрижём». Значит Рысь сама полетела. Очень боялась в глубине души, что пошлют кого-то другого.

Чуть не упала, спускаясь вниз по узким ступенькам. Женщина вдруг улыбнулась очень по-доброму, а мне уж казалось, что улыбаться она не умеет. Поддалась порыву, обняла ее, та усмехнулась, похлопала по плечу, кивнула: