Роман Глушков - Кровавые берега

Сборный отряд дона Балтазара покинул ферму и ускакал на юго-запад перед рассветом, а у нас в запасе оставались примерно сутки до того, как корабль войдет в протоку. Сутки, наполненные тревожным ожиданием. Изматывать себя физически мы сегодня не стали – берегли силы перед грядущим марафонским заплывом. Так, лишь немного прокатились на байдарке вдоль берега, чтобы разогреть ноющие после вчерашней тренировки мышцы, и на этом все. А потом устроили Сенатору дотошный экзамен на знание береговых ориентиров, глубинных отметок и течений.

Наш гениальный механик мог напрочь забыть, что ел на завтрак, но отлично запоминал все, что касалось цифр, расчетов и схем. Нарисованная от руки рыбацкая карта как раз и была такой схемой. А чтобы она четче отпечаталась у Гуго перед глазами, он разрисовал ее понятными лишь ему одному математическими символами: векторами, пунктирными линиями, шкалами и сносками. У рыбаков при взгляде на такую карту мозги точно съехали бы набекрень. Сенатор же, напротив, теперь мог описать по памяти любой участок протоки во всех подробностях еще до того, как там побывал. Оставалось лишь надеяться, что когда раскачивающаяся на волнах лодка увезет Гуго далеко от берега, он не запаникует, и его рассудок останется таким же ясным, как сейчас.

Пленники по-прежнему не доставляли нам проблем. Хорошо, что среди них были дети – это останавливало взрослых от неразумных поступков. Но, чтобы у фермеров все же не зародились провокационные мысли, мы нарочито шумели как можно громче и чаще, к месту и не к месту: бранились, гремели железом, хлопали дверьми, топали по полу… В общем всячески старались, чтобы хозяева не догадались, что нас осталось всего трое. Судя по тому, что они продолжали сидеть смирно и помалкивать, наш обман все-таки действовал.

Также мы выдолбили из байдарки несколько заклепок, после чего заткнули дыры пробками из туго скрученных, промасленных тряпок. Эти отверстия пригодятся нам не сразу, а у выхода из протоки. Они и станут нашим пропуском на борт корабля, поскольку иным способом, кроме как потопив собственную лодку, нам туда не попасть.

По меркам сухопутных крыс, нас ожидало невероятное приключение. Больше всех волновался де Бодье. Он тоже умел плавать, но в последний раз делал это в неглубоком бассейне своего особняка, незадолго до того, как Гуго разжаловали из сенаторов и изгнали из родного города. Я и Малабонита больше переживали насчет температуры воды, а не глубины протоки. Как нам, продрогшим и уставшим от долгой гребли, удержаться на плаву до того, как нас подберет команда «Шайнберга»?

Что ж, если мы справимся с этой задачей, возможно, другие покажутся нам не такими трудными…

Плавучая громада «Шайнберга» возникла на горизонте точно в срок – в предрассветных сумерках следующего утра. Корабельный колокол известил нас о приближении Владычицы, когда она был еще далеко. Выскочив из дома якобы разбуженные, мы изобразили нешуточное смятение, ведь для настоящих фермеров появление корабля должно было стать сюрпризом. Разумеется, мы расспросили хозяев, как принято у них встречать подобных гостей, и делали все, чтобы наше поведение не вызывало подозрений.

Подозрительными могли стать также наши личности. Но дон Балтазар предположил, а глава семейства рыбаков подтвердил: с палубы «Шайнберга», проплывающего здесь раз в полтора-два года, не приглядываются к проводникам, если те берутся за работу не мешкая и не пререкаясь. Вот и мы закинули в байдарку пожитки, спустили ее на воду и, заработав веслами, устремились на середину протоки до того, как корабль поравнялся с фермой. О ее обитателях, мы, разумеется, тоже не забыли. Оставив их запертыми в подвале, я скинул им в окошко молоток и зубило. С их помощью мужчины смогут за несколько часов разломать дверной замок. И освободят свою семью аккурат тогда, когда «Шайнберг» будет уже далеко, и они не смогут догнать его по берегу, чтобы предупредить Владычицу о том, что мы – самозванцы и злоумышленники.

Волны в протоке были не такие высокие, как на самих озерах. Но для пущей устойчивости рыбаки оснастили свою байдарку поплавком, вынесенным на двух палках далеко вбок. Имелось тут и рулевое устройство, вращать которое мы поручили усаженному на корму Сенатору. Вчера он успел немного в этом попрактиковаться, и сегодня никто из нас не сомневался, что он справится. Единственное правило, о каком ему не следовало забывать: избегать слишком резких движений рулем. В отличие от бронекатов, здесь отзывчивость управления была молниеносная, и байдарка реагировала на любое, даже легкое прикосновение к поворотному рычагу.

По мере сближения с «Шайнбергом» мы все больше понимали, почему рыбаки испытывают перед ним благоговейный страх. Что там рыбаки – даже мы, люди, немало повидавшие на своем веку, ощутили неслабое волнение при виде надвигающейся на нас плавучей горы. Разум подсказывал нам, что она вот-вот замедлит ход, ведь не станет же ее капитан топить своих лоцманов. Однако, глядя на то, как сокращается расстояние между нами и кораблем, у каждого из нас пульсировала в мозгу паническая мысль, успеет ли он затормозить? А что, если у штурвала «Шайнберга» стоит другой капитан, ни разу не ходивший по этой протоке за лоцманами и не знающий, как быстро двигается их байдарка? Пусть мы и собирались ее утопить, но не таким рисковым способом и не здесь, а в более подходящем для нас месте.

– Тормозит! – с нескрываемым облегчением воскликнул де Бодье вскоре после того, как мы легли на заданный курс. – «Шайнберг» тормозит, мадам и мсье! Хвала Создателю, а то даже не знаю, что бы я чувствовал, маячь это чудовище прямо у меня за спиной!

Мадам и мсье тем временем было не до разговоров. Отметив, что Гуго не ошибся и что корабль действительно подстраивается к скорости байдарки, мы вновь мысленно пожелали себе удачи и налегли на весла. Вернее, у меня и у Малабониты имелось всего по одному веслу, но с лопастями на обоих концах. Ухватив его посередке и загребая поочередно каждой лопастью, мы взяли единый темп и под чутким руководством де Бодье помчали наше утлое суденышко к месту его неизбежной погибели.

Маленькая, да удаленькая байдарка бежала вполне резво. Сохраняя достаточную инерцию, она позволяла нам лишь подталкивать ее вперед, не выбиваясь при этом из сил. Пройденный мной в тюрьме месячный гладиаторский курс не пропал даром. Конечно, я не выкладывался на тренировках полностью и участвовал в них лишь затем, чтобы не обижать северян. Но тем не менее даже эта физкультура пошла мне на пользу, укрепив выносливость и силенку. А без них я вряд ли осмелился бы участвовать в сегодняшнем гребном марафоне.