Стив Лайонс - Ходячие Мертвецы

– Думаю, я упоминал, когда мы говорили, – сказал Херриксен, – что большинство людей отказываются работать в этом туннеле. Мне пришлось полагаться на сервиторов, а вы знаете, как с ними. Если за ними не присматривать постоянно…

Гюнтер кивнул, хотя ему было все равно. Здесь работали десять сервиторов, полулюдей, возможно, выращенных в баках. « Немногим лучше, чем мутанты », подумал он, хотя, по крайней мере, эти существа были запрограммированы служить Империуму.

Будучи сервиторами для работы в шахтах, эти создания были оснащены необходимой аугметикой, чтобы соответствовать здешним условиям. Их респираторы были соединены с плотью, сращены с костями, заменяя нижнюю половину лица. Вместо рук у них были буры и отбойные молотки, а мышечные стимуляторы и гормоны роста давали им достаточно сил для изнурительной работы, которая убила бы обычного человека. Гюнтер старался держаться от них подальше.

Больший интерес для него представляла колонна.

Она стояла у правого края туннеля, в метре или около того от его конца. Около двух метров в высоту – нет, немного меньше, даже чуть ниже роста Гюнтера. Она была похожа на небольшой обелиск, с пирамидальной вершиной размером с голову Гюнтера, и квадратным ступенчатым основанием, частично уходящим в стену туннеля.

Колонна была сделана из гладкого шлифованного камня – и, хотя Гюнтер не мог разглядеть точно в пыли и тусклом освещении, но ему показалось, что она слегка зеленоватого цвета.

– Что это за камень? – спросил он Херриксена, но штейгер только пожал плечами. – И что за знаки на нем?

Кройц наклонилась ближе, свет ее фонаря упал на колонну.

– Наверное, какая-то надпись, – сказал Херриксен.

– Это не похоже ни на один известный мне язык, – сказал Гюнтер. Хотя он понимал мысль Херриксена. Знаки действительно были похожи на некую надпись: последовательность символов, некоторые из них часто повторялись. Всего их было четыре ряда, опоясывавших колонну, и пятый у ее основания. Многие буквы – если это действительно были буквы – имели в своей основе окружность, но с тангенциальными или радиальными линиями, соединяющими их замысловатым образом.

– Похоже, снова начинается, – сказал один из шахтеров низким голосом, словно предвещая беду.

– Что начинается? – спросил Гюнтер.

Херриксен нахмурился.

– Ничего, – сказал он. – Это просто воображение.

– Разве вы не чувствуете? – запротестовал рабочий. – Это… это давление в голове? Как в прошлый раз, когда я смотрел на эту… эту…

И Гюнтер сейчас это почувствовал . Словно что-то росло внутри его черепа, пыталось выбраться наружу – и от этой мысли его затошнило.

Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, и симптомы стали немного легче. « Херриксен прав », подумал он. Рабочие просто воображают, и он, реагируя на их страх, делает то же самое.

Он снова открыл глаза, и увидел, что Кройц тянется к колонне – слишком поздно, чтобы закричать, предупредить ее, чтобы она не касалась камня.

Он почувствовал себя немного глупо, когда она сделала копию надписи своим вездесущим карандашом. Он ожидал, что что-то случится? Шахтеры вырубили эту колонну из стены туннеля, их руки касались ее тысячи раз…

– Думаю, я увидел достаточно, – быстро сказал Гюнтер, надеясь, что его голос не звучит слишком слабо, слишком жалобно. – Спасибо, что обратили мое внимание на это дело. Я… я поговорю с начальством об этом, и дам вам знать, что мы решили. А пока… пока этот артефакт никому еще не причинил вреда, думаю, можно продолжать работу и дальше, пусть в этом туннеле работают сервиторы. Мы должны выполнить норму.

Херриксен кивнул и повернулся, чтобы вести Гюнтера обратно тем же путем. Кройц, казалось, как-то странно не хотела уходить от колонны, но выпрямилась, сделала несколько последних заметок в инфопланшете, и послушно последовала за своим начальником.

Они едва успели отойти на шесть шагов, как один из шахтеров остановился и застыл.

– Вы слышите это? – спросил он. – Скажите, что слышите. Это гудение…

Они все остановились в тишине, прислушиваясь, и Гюнтер уже хотел сказать, что ничего не слышит, когда Кройц заговорила.

– Да, да, – сказала она. – Я слышу его.

Херриксен покачал головой.

– Акустика в этих туннелях может играть странные шутки с человеческим слухом. Это, наверное, сервиторы бурят…

– Думаю, вы правы, – согласился Гюнтер. – Я уверен, там ничего нет.

Он снова пошел вперед, но вдруг тоже услышал.

Сначала он подумал, что это механический шум, возможно, бурового оборудования в соседнем туннеле. Но когда шум звучал громче, он при этом становился более высоким и звучал как-то более… органически, пока не стал казаться хором эфирных голосов.

Гюнтер не хотел оборачиваться, не хотел снова смотреть на каменную колонну, но ничего не мог с собой поделать. Он обернулся через плечо, как раз в тот момент, когда рабочий сервитор, которого ничуть не волновали события вокруг, поднял груз руды и покатил его к выходу из туннеля, по направлению к Гюнтеру и его спутникам.

Когда сервитор проходил мимо колонны, он задел ее поверхность левой рукой.

Гюнтера ослепила яркая зеленая вспышка. Он отшатнулся назад, задыхаясь, моргая, на его сетчатке отпечатался силуэт скелета, рассыпающегося в пыль в этом ужасном свете. Потом, когда зрение начало проясняться, Гюнтер увидел оплавленную аугметическую руку, лежавшую в лужице шлака, но больше никаких других останков злополучного сервитора, к которому когда-то была прикреплена эта рука.

Шум стал теперь еще громче, пронзительный, словно визг буров. Херриксен сотворил знамение аквилы, и Гюнтер испугался, когда двое сервиторов – а потом и третий, и четвертый – оставили свою работу и опустились на колени перед колонной. Он никогда не видел, чтобы сервиторы вели себя так.

– Что… что случилось? – заикаясь, произнес один из шахтеров.

– Что нам делать? – захныкала Кройц. – Мистер Сорисон, что нам делать?

– Не прикасаться к этой штуке, – приказал Херриксен, пока Гюнтер тщетно силился произнести хоть слово. – Мы уйдем из этого туннеля, медленно и спокойно, и его надо будет закрыть, пока СПО не разберется с этим.

– Колонна! – закричал другой шахтер. – Смотрите, она светится!

Он был прав. Невероятно, но странный камень светился изнутри. Свет был отвратительно зеленым, и Гюнтер снова ощутил тошноту от одного его вида. Или, возможно, тошнота возникла от мысли, что пыль, которую он вдыхал, пусть и через респиратор, содержала частицы испепеленного сервитора.

Они все поступили, как сказал Херриксен, направившись к выходу из туннеля.

– А что если это бомба? – предположил один из шахтеров. – Что если эта штука накапливает энергию, чтобы взорваться?