Роман Злотников - Экскурсия в ад

Сердце наблюдающего за событиями Андрея сжималось в печали от участи этих людей. Еще из своего времени Андрей знал о жестокости захватчиков и понимал, что судьба собравшихся предрешена.

В отличие от владимирцев, Андрея и девушку ждала другая участь. Несколько минут назад датчик возврата возвестил, что до эвакуации осталось десять минут. И теперь Андрей не сомневался, что ему удалось уберечь девушку от опасностей этого времени. Свои «три минуты» он продержался!

— Что он делает? — спросил Андрей девушку, имея в виду епископа.

— Проводит «ангельский постриг», обряд посвящения в монахи. В знак служения Богу принятие монашеского обета сопровождается постригом волос, отсюда и название, — девушка устала и говорила очень тихо, но, зная невежество Андрея в таких вопросах, старалась рассказывать максимально подробно и понятно, — в зависимости от строгости обетов монашество делится на три последовательные степени: рясофорный монах или рясофор — подготовительная степень к принятию малой схимы; монах малой схимы — он принимает обет целомудрия, нестяжательства и послушания; и наконец монах великой схимы или ангельского образа, или схимонах, — он отрекается от мира и всего мирского. Именно последний обряд мы и наблюдаем. В церковной структуре еще можно выделить послушников — это готовящиеся к постригу в рясофорные монахи, проходящие испытание в монастыре. Сейчас епископ Митрофан спрашивает об искренности и добровольности поступка. Затем должен совершить постриг и наречь новым именем, после этого новопостриженного монаха должны облачить в монашеские одежды и дать четки. Пострижение в великую схиму совершается торжественней и дольше, чем в малую, но в наших условиях не до торжественности.

Не все собравшиеся решили принять постриг. Чуть в стороне от Андрея и Ксении, укрывшись от возможной стрелы за колонной, стоял рыжеволосый воин. Еще двое из телохранителей княгини остались сидеть около баррикады, что находилась левее.

— Отчего ты, Эрик, великого обряда сторонишься? — обратился епископ к Эрику Рыжему.

— Извини, владыко, но райские кущи — это не для меня, скучно будет. Уж лучше я на пирушку к Одину. Да и монах из меня никудышный.

Не присоединившиеся к обряду воины оскалились в улыбках и закивали, соглашаясь с норвежцем. Складывалось такое впечатление, что Эрик и Митрофан продолжают уже давно начатый разговор:

— По крайней мере, я рад, что ты наконец разобрался в себе, обретя в душе покой!

Эрик кивнул епископу, а когда тот переключил внимание на собравшихся, тихо проговорил:

— Скоро мы все покой обретем, и не только в душе. — Но эти слова не услышал никто, кроме Андрея.

А голос девушки стал еще более тихим:

— Мы с тобой наблюдаем последние минуты древнего Владимира. Таким город уже не будет никогда. Как, впрочем, и сама Русь. Познав горечь поражения и унижение вассальной зависимости, она сделает выводы, и на многие сотни лет в будущем, при появлении внешнего врага, русский народ будет забывать внутренние обиды и встречать его сплоченным. Противопоставляя угрозе из Европы фанатизм и коварство Востока, а азиатов встречая дисциплиной и европейским порядком… Изменения произойдут и в религии. До этого момента, несмотря на тот факт, что официальной религией уже как двести пятьдесят лет является христианство, в душах наших предков уживались две веры: язычество и христианство. Особенно сильно это заметно по воинской касте, в которой вера в Перуна до сих пор очень сильна. После завоевания массовая гибель населения и священнослужителей привела к утрате многих языческих традиций и обрядов, что в конечном счете подорвало веру в старых богов и позволило христианству окончательно одержать верх.

— Урагх!!!

Рев сотен глоток прервал девушку и возвестил об очередной монгольской атаке.

— Не успокоятся никак! — проворчал Эрик, поднимая щит.

Андрей тоже поднялся, взял приставленный к стене топор и повернулся к входу, в ожидании появления воинов противника.

— Андрюш, ты береги себя и возвращайся…

Это были последние слова, которые Андрей услышал в этом времени, так как в следующее мгновение Андрей и Ксения покинули тринадцатый век.

Концентрация дыма в здании Успенского собора уже не позволяла вздохнуть, заставляя собравшихся исходить кашлем и терять сознание от удушья. Узкая цепочка воинов, удерживающая врага, в конце концов не выдержала и, перескакивая баррикаду, движимые жаждой наживы, в собор ворвались монголы.

— Господи, простри невидимую руку Свою и прими в мире души рабов Твоих!..

Один из пробегающих мимо монгольских воинов ударом сабли оборвал епископа.

После сумрака Медной башни яркий дневной свет резанул по глазам, заставив Даньку зажмуриться. Лишь спустя несколько секунд зрение вернулось, и парень смог осмотреться, куда на этот раз их забросила судьба.

Друзьям повезло — их появление скрыл кустарник. Однако полностью скрыть появление не удалось, потому что в кусты за брошенным мячиком как раз залез пятилетний мальчишка, который и стал единственным свидетелем их появления, но и его больше поразил их необычный внешний вид, нежели факт появления.

— Месье, вы рыцарь? — по-французски спросил мальчишка, обращаясь к Даньке.

— Жан! Быстро сюда! — раздался суровый голос матери. И сорванца как ветром сдуло.

Друзья выбрались из кустарника, вызвав немалое удивление местных жителей своим необычным нарядом.

Они находились на окраине небольшой площади, мощенной крупным булыжником. Она имела прямоугольную форму, несколько вытянутую с севера на юг, и окружалась по периметру ухоженными двухэтажными каменными домиками. Тропические деревья и кустарники, давали неплохую защиту от солнца и разделяли площадь на три аллеи. Было довольно людно. Людской поток двигался по прилегающим четырем улицам, выходил на площадь и заканчивался около городского собора (его выдавал крест, находящийся на крыше). Среди горожан, фасон одежды которых позволял датировать время их попадания как девятнадцатый — начало двадцатого века, преобладали чернокожие и мулаты.

Глаз постороннего наблюдателя, окажись он сейчас на месте друзей, заметил бы одну странность: принимая во внимание состав и явно летнюю одежду населения, был непонятен тонкий слой снега, покрывающий все вокруг. Но Данька знал причину этого. Они находились в Вест-Индии на острове Мартиника, одном из красивейших островов Малой Антильской гряды. Среднемесячная температура на острове 25–27 градусов, климат тропический. Плодородная почва и мягкий климат позволяют собирать на острове по два урожая сахарного тростника в год, делая его крупным поставщиком сахара.