Борис Орлов - Робин Гуд с оптическим прицелом. Снайпер-«попаданец»

Последнего из «англичан» достал, скорее всего, сам Статли, если только в его взводе никто не обзавелся стрелами с белым оперением, в подражание командиру. И классно достал. Оставшийся один лучник попробовал удрать, петляя точно заяц. Я промахнулся по нему пару раз и уже хотел плюнуть, когда последняя из посланных вслед удирающему стрела вонзилась точнехонько в основание черепа. Отлично! Даже если мы больше ничем не разживемся, то пять хороших луков — совсем не мало!..

Остальной отряд тем временем заметался на дороге. Солдаты бросили бревно и теперь искали укрытие от стрел, а всадники сомкнулись в кулак и рванули туда, откуда только что пришли. Вместе с ними скакал и вновь оказавшийся в седле командир. Ничего, далеко не уйдут. Дорога петляет, а мы по лесу, напрямки. Сейчас вот на дорогу выйду — еще парочку вдогон положу…

Ох ты! А девчонка-то ихняя осталась! На пехотинцев уже насели ребята Энгельрика, и исход той схватки не внушает мне опасений. А девчонка… Конь у нее задурил, что ли? Белая вся, в узду рукой вцепилась, а в другой… хлыстика-то и нет. Вот он валяется… Да ладно, на что она мне? Я Альгейде еще чего-нибудь добуду, а эта… Да пусть ее!

Я опускаю лук и подхожу к всаднице. Одной рукой ухватываю ее кобылку за узду, а другой подбираю с земли хлыст:

— Красавица, вы, кажется, обронили?..

С этими словами я протягиваю ей хлыст. Она обалдело смотрит на меня, и тут… Черт! Силен дьявол соблазна! На всякий случай скашиваю глаза… Энгельрик занят: он увлеченно рубится с единственным дураком, не пожелавшим бросить оружие, и ни хрена вокруг не замечает. Его бойцы оживленно обсуждают перипетии поединка и тоже не способны реагировать на внешние раздражители. Ну, тогда…

Когда девица уже взяла хлыст в руку, я на секунду задерживаю его конец в руке, а потом чуть дергаю его на себя. От неожиданности она наклоняется ко мне, и я целую ей руку. А что? Она — привлекательна, я — чертовски привлекателен, так пусть живет и помнит благородного разбойника. Буду стараться походить на Дубровского…

— Спокойно, Мария. Я — Дубровский…

Ой! Похоже, что про Дубровского я умудрился сказать вслух, иначе с чего бы девочка так округлила глаза? Крепко хлопаю ее кобылку по крупу, и всадница уносится вслед за убежавшей «надежной, вооруженной до зубов» охраной. И вовремя: радостные вопли сообщают, что поединок окончился. В нашу пользу.

Ко мне подходит Энгельрик. Его прямо-таки распирает от гордости:

— Робин, это было здорово! У нас — трое раненых, причем тяжелых — ни одного, а у них… — он выразительно обводит поле боя рукой. — Еще бы чуть-чуть, и ты расквитался бы со своим неправедным судьей!

— С кем? — похоже, я упустил какую-то важную птицу.

— Да ведь это же был сам сер Ральф Мурдах, червив из Нутыхамо, — Энгельрик делает круглые глаза, но потом вспоминает, что я — не совсем Робер Хэб, и, понизив голос, сообщает: — Это был тот самый ублюдок, который повесил… хм… тебя. И его дочка, молодая лять Марион…

Так, тогда планы меняются. Я-то собирался спокойно собрать трофеи и отправляться восвояси, но раз такое дело…

— Энгельс, а куда эти гады могли поскакать, не знаешь?

— Я думаю — в Дэйрволд. Это ближайший манор. Там Мурдах спрячется и…

— «И» отменяется. Собирай своих, я соберу ребят Статли. Как, ты говоришь, называется этот манор? Дряньволк? А попробуем-ка мы это манор на вкус!..

И уже через три часа мы внимательно разглядывали то, что тут называют манором. Ну-у… Этого я не боюсь: это — фигня, а не замок!

Вместо многометровых каменных стен с грозными башнями перед нами расположилось нечто, напоминающее… напоминающее… Вот, может, кто помнит: была такая иллюстрация в учебнике «Рассказы по истории СССР», там еще древнерусский город изображен? Вот почти то же самое, только, как говорится, «труба пониже и дым — пожиже!». На холме расположилась деревянная стена из довольно толстых бревен высотой метров в семь-восемь. То есть для моих «черпаков» — детский лепет! Башни, правда, имеются, но их всего три. Две — деревянные, не башни, а так — сторожевые вышки, прикрывающие ворота, и примитивный подъемный мостик. Третья, правда, вполне ничего себе башенка: каменная, здоровенная как сволочь, метров двадцать с лишком в высоту. Она ничего не прикрывает, а стоит себе чуть не посередине дерево-земляного манора. Надо полагать, это — штаб-квартира сёра, так сказать, главный сёртир. Ну, такое чудо-юдо мы штурмовать не готовы, но вот во двор деревянной крепости ворваться — да за милу душу! И прям сейчас и начнем!..

— Энгельс! Сооружайте из веток щиты и рубите шесты. Маркс! Маркс, ты где?! Ага. Значит, так: по моему сигналу берете под прицел ворота и верх частокола. Как только какая-нибудь сволочь высунется — бейте залпом. Вопросы?

Энгельрик отрицательно мотает головой и уносится к своим. Билль остается стоять передо мной.

— Ну, что у тебя?

— Робин, мы там пять длинных луков взяли. Ты же начал ребят на них тренировать, так, может, раздадим?

А что, идея неплохая… Правда, точности сегодня от них ждать не придется — к новому луку привыкать дня три надо, минимум. Зато дальнобойность и убойная сила возрастут прилично…

— Хорошо, Билль. Реши сам, кому раздать. А я пойду, посмотрю: далеко ли у них стрелы летят?

Метрах в двухстах от частокола я останавливаюсь. Так-с, ну что: стрелять будем?

Будем. Навесом ко мне из-за частокола летят три стрелы. Две с приличным недолетом, одна втыкается в землю у ног. Ага, значит, дальше я не пойду. А вот теперь можно и самому стрелами покидаться… Мой Bear Attack посылает за стену первую посланницу смерти. И еще одну, чуть в сторонку. И еще… еще… еще…

Я призывно взмахиваю рукой, и вскоре ко мне присоединяется Билль со своим композитником и еще двое, давно перевооруженные на «классику». Так, сейчас веселее будет…

После того как к нам подошли и те пятеро, что разжились нормальными луками только сегодня, во дворе манора стало, должно быть, очень неуютно. Потому что минут через десять из-за частокола донесся противный гнусавый звук какой-то трубы, подъемный мост с грохотом шлепнулся вниз, и прямо на нас помчались человек двадцать верховых с копьями наперевес.

Если бы я не терзал ребятишек своими занятиями, тут бы мы, наверное, и кончились. Лучники, не выдержав психологического давления атаки, дали бы деру, а так как конь скачет быстрее, чем человек, то разбегающихся накололи бы на копья, как жуков на булавки. Должно быть, бравый гарнизон на это и рассчитывал. Только ни хрена из этого не вышло — не на тех напали!..

Не отступив ни на шаг, мы дружно дали залп по приближающейся кавалерии. И еще один. И еще. Потом каждый бил с той скоростью, на которую был способен, но рыцарям от этого легче не стало. На землю свалилось больше половины отряда, остальным, хоть они и удержались в седлах, проблем со здоровьем тоже прибавилось. А из лесу с яростным ревом уже неслись, размахивая копьями, топорами, луками и дубинами, остальные воины нашей бан… да нет, уже не банды, а нормального отряда.