Роман Глушков - Каратель богов

– А ангел, он это… назвал имя твоего убийцы? – собравшись с духом, поинтересовался у меня севшим голосом Магог. Сковавшее его напряжение было столь велико, что персты, коими он крестился, так и остались сомкнутыми, словно их свела судорога.

Исходя из того, что именно он задал мне этот вопрос, и какие взоры метнули в него Дедан и Аркей, мне следовало догадаться: Магог и назначен Дьяконом моим палачом.

– Имя?.. Нет, я не знаю его имени, – ответил я, потупившись. Но, заметив искоса, как затаивший дыхание Магог облегченно выдохнул, не преминул добавить: – Но ангел сказал, что в момент моей гибели я успею взглянуть этому человеку в глаза. И что мой предсмертный взгляд будет потом сниться ему каждую ночь до самой его смерти.

И я посмотрел на Магога так, как положено смотреть страстотерпцу на своего мучителя: со светлой печалью в глазах и блаженной улыбкой на устах.

– На все воля Божья, и не в нашей власти противиться ей, – пробормотал он, помрачнев еще больше и отведя взгляд. – Да благословит тебя Господь, Цефон, и даст тебе силы пройти твой земной путь до конца с достоинством!

Многое бы, наверное, отдал Магог, чтобы прикончить свою жертву здесь и сейчас, раз уж не в его власти было даровать ей пощаду. Однако, поспешив с моей расправой, он мог затем не найти укромного места, где я зарыл «Вирсавию». И даже начерти я единоверцам подробный маршрут, не факт, что, очутившись в Москве, они сумеют воспользоваться моими подсказками. Полагаться в Зоне на приметы – крайне сомнительное дело. В этих гиблых краях все настолько непостоянно, что порой даже новейшие армейские карты локаций безнадежно устаревают за какие-то пару месяцев. Вот почему из нас четверых я один имел реальный шанс правильно сориентироваться и добраться до тайника, даже если со времени моего последнего визита в парк Горького там произошли разительные перемены.

Итак, мои завтрашние палачи были деморализованы и подавлены. Нам следовало уже двигаться дальше, но Магог, Дедан и Аркей все еще торчали в замешательстве на месте. Они крутили головами и делали вид, будто пытаются высмотреть нечто, тревожащее их, хотя взгляды у всех троих были наполовину отсутствующие. Мое пророчество накрепко втемяшилось суеверным сектантам в головы и мешало сосредоточиться на наших текущих проблемах.

Зато теперь я мог решить свои проблемы с наименьшим для себя риском. И мои текущие цели не имели ничего общего с целями праведников.

На моем глазном мониторе уже полчаса светилось послание от Вектора:

«Мы вас ведем. Постоянный контакт, но помехи нечеткие. Намерен сплясать цыганочку с выходом. Как будешь готов сыграть вступление, перекрестись».

«Цыганочкой с выходом» на нашем профессиональном жаргоне называется тактический сценарий засады, когда один из оперативников намеренно показывается на глаза врагу, дабы отвлечь на себя его внимание и позволить соратникам скоординировать ему удар в спину. В нашем случае право такого удара предоставлялось мне, поскольку Астат и Вектор плохо видели прячущиеся за камнями цели. Зато я видел их все превосходно. И мог попробовать расстрелять сектантов, когда им не будет до меня никакого дела. А праведникам явно станет не до меня, когда в поле их зрения вдруг возникнет посторонний человек.

Вот зачем я разыграл перед ними библейскую сценку с видениями. Двойное отвлечение внимания всегда эффективнее, нежели простое. Два контрастных раздражителя подряд дезориентируют кого угодно, в том числе хорошо тренированного солдата. И пока мои враги не отошли от первого потрясения, я преподнес им второе, благо сделать это было проще пареной репы.

Встав с земли, я повесил автомат на грудь, после чего повернулся лицом к моим невидимым помощникам и, прочтя полушепотом для пущей убедительности осточертевший мне за сегодня «Меч Господень», осенил себя крестным знамением. Сектанты не почуяли в моих действиях подвоха и не связали их со внезапным появлением одинокого сталкера, что нарисовался позади нас спустя десять секунд. Магог уже собирался отдать команду двигаться дальше, но тут Аркей заметил постороннего и, издав предупредительный возглас, указал на него рукой. Магог, Дедан и я тоже встрепенулись и, вскинув оружие, мигом взяли незнакомца на мушку.

Притворившись, что спина Аркея загораживает мне сектор обстрела – а на самом деле уходя с линии огня Вектора, – я отступил в сторону и занял позицию на левом фланге нашего боевого порядка. А когда все внимание праведников сосредоточилось на чужаке, я незаметно отшагнул назад – так, чтобы отчетливо видеть спину каждого из них.

Впрочем, назвать Вектора чужаком они не могли. На нем также были надеты доспехи Пламенного Креста, и едва он увидел целящихся в него единоверцев, как тут же опустил оружие и помахал им рукой.

– Доброго здравия вам, братья! – прокричал при этом прикидывающийся сектантом оперативник. – Как здорово, что я вас встретил! Уж думал, придется к тамбуру в одиночку, с одной лишь божьей помощью прорываться!

Момент, когда троица сектантов пыталась сосредоточенно опознать единоверца, был идеален для удара по ним с тыла. В Ведомственных войнах благородство не в чести. Напротив, у нас считается большой удачей, когда нам удается незаметно обойти противника сзади и выстрелить ему в затылок или между лопаток. Еще лучше, если при этом он не успеет понять, кто его прикончил, и отойдет в мир иной без лишнего шума и суеты. Такова она, истинная шпионская доблесть, и, спуская сейчас курок, я знал, что поступаю абсолютно правильно. И что эти праведники – не первые и далеко не последние жертвы, угодившие под раскручиваемый мной маховик операции «Завещание Дядюшки».

Первыми своими выстрелами я срезал голову противнику, который находился от меня ближе всех, – Дедану. И не успело его отброшенное вперед тело упасть, как я разнес затылок стоящему по правую руку от него Аркею.

Делай раз – первая короткая очередь, делай два – наведение на следующую цель, делай три – вторая очередь…

(Ничего такого, с чем бы я не справился. Такова специфика моей работы. Слишком большая на мне лежит ответственность, чтобы я прерывал ход моих операций из-за помех, которые в силах устранить. Машинист железнодорожного состава, везущего горючие, токсичные или взрывчатые вещества, не дернет рычаг экстренного торможения, если на рельсы перед поездом вдруг выбежит группа детей. Полицейский снайпер готов в крайнем случае без колебаний выстрелить в прикрывающегося заложниками террориста даже сквозь живой щит. Врач или ученый не остановят расстрел зараженных опасной инфекцией людей, если те вдруг надумают силой вырваться из карантина на свободу. Оперативник Ведомства не прекратит операцию, если ради ее успеха придется ликвидировать несколько нежелательных свидетелей… Каждый, кто по долгу службы берет на себя ответственность за чьи-то жизни, всегда готов при необходимости пожертвовать частью этих жизней, чтобы не допустить гибели остальных. И, разумеется, ответить за сделанный им выбор, каким бы жестоким он кому-либо ни показался.)