Роман Глушков - Каратель богов

Вектору и Гаеру предстояло вернуться из Москвы лишь завтра, так что мы с Башкой находились в штаб-квартире вдвоем. Я, разумеется, не собирался жертвовать таким ценным сотрудником и пугал его лишь для приличия. А попугав, приказал ему прикрепить к пульту ЦУП, где он дежурил, несколько бумажных фото, которые я нашел в Интернете. На них были изображены молодая женщина и две маленькие девочки приблизительно трех и шести лет – судя по всему, мама и ее дочурки. Кто они такие, ни я, ни мамлюк понятия не имели. Но сегодня этой милой улыбающейся компании предстояло исполнить крайне ответственную роль жены и дочерей Башки. Семьи, которую он любил настолько, что держал ее снимки на виду, даже дежуря на боевом посту.

– Не забудь придумать им имена, – наказал я напоследок электронщику. – Мангуст – парень суровый, но одну его слабость мы знаем: жена и дочка. Так что если он начнет тебе угрожать, дави на жалость и кивай на фотографии – авось и впрямь растрогается и не оставит твоих детей сиротами. Вдобавок с твоей канцелярской рожей ты и близко не похож на головореза, что тоже, в случае чего, поможет тебе выкрутиться.

Сам я переоделся в один из спортивных костюмов Барклая, коих у него в гардеробе отыскался целый ворох, и, напустив на себя сибаритствующий вид, засел в апартаментах, где предался откровенному ничегонеделанью. Мои личные покои, а также прочие разгромленные при штурме помещения боты-ремонтники практически полностью восстановили всего пару дней назад. И хоть кое-где в «Ласточке» еще виднелись следы недавнего ремонта, они уже не позволяли определить причину, по какой тот был затеян.

Как долго продлится мой вынужденный отпуск, трудно было сказать. Интуиция подсказывала, что вряд ли мне придется бить баклуши дольше полутора-двух суток. Хомяков мог нагрянуть сюда сразу после того, как тщательно обыщет «Коду» и захочет разузнать все о нанимателе Яхонта. Но без санкции Талермана он на такую важную шишку, как Барклай, не наедет. А Давиду потребуется время, чтобы хорошенько обдумать, стоит ли овчинка выделки.

Таскать за грудки и колотить мордой об стол Барклая – совсем не то же самое, что допрашивать сопливого дезертира Шашкина. Умник и его покровители старались не переходить дорогу сильным мира сего, к которым, с небольшими оговорками, относился и хозяин «Ласточки». Выбивание у него информации о хозяине «Коды» силой, – а иным способом заполучить эти сведения Мангуст не мог, – угрожало привлечь к Талерману совершенно не нужное ему внимание.

Но как бы то ни было, подготавливаемая Ведомством торпедная атака на Исгор – к такому выводу должен был прийти сегодня Мангуст – вынуждала G.O.D.S. поступиться принципами и пойти на непопулярные меры. Я бродил в раздумьях по апартаментам и расположенной под ними в подвале картинной галерее (к моему стыду, из тридцати двух собранных здесь картин мне были знакомы лишь три или четыре, да и то отдаленно) и, массируя нос и скулы, готовил их к предстоящим испытаниям. Также пришлось заранее ввести себе нейтрализатор сыворотки правды, которой Хомяков явно не преминет воспользоваться. Даже если он знает, что у Барклая есть импланты, обезвреживающие любую вредоносную химию, Мангуст все равно не поленится проверить, а вдруг все это враки, и не удастся ли ему расколоть меня без трудоемкого рукоприкладства.

Остаток дня прошел спокойно. Я принял ванну и хорошенько отоспался, поскольку чем дольше длилось мое ожидание, тем меньше оставалось шансов, что мой сон не будет прерван беспардонным вторжением Хомякова. Пока я отдыхал, Вектор прислал из Москвы подложное сообщение от имени ограбленного покупателя, скрывающегося под псевдонимом Тритон. В послании я извещал самого себя о том, что высланный мной самому себе груз был перехвачен неизвестными сталкерами, маскирующимися под узловиков. Поскольку Барклай отвечал за доставку товара лишь до Курчатника, Тритон не предъявлял продавцу претензий. Наоборот, в связи с возникшими трудностями просил, чтобы тот продлил ему аренду перевалочного склада, где в настоящий момент хранилась вторая, еще не оприходованная покупателем часть груза.

В ответном послании Барклай высказал Тритону сожаление по поводу случившегося. И отметил, что тот поступил мудро, разобрав торпеды и переправив в первой партии их наименее ценные компоненты. После чего поблагодарил покупателя за то, что он не утратил к продавцу доверие, раз попросил продлить аренду склада. Само собой, Барклай не стал отказывать Тритону в его просьбе, позволив ему занимать склад столько, сколько потребуется. И напоследок попросил связываться с ним в дальнейшем по альтернативному каналу, так как этот после сегодняшнего инцидента перестал считаться надежным.

Сведения, какими мы обменялись с Вектором, шли кодированным текстом и не содержали никаких имен, дат и координат. Но код был не настолько сложен, чтобы причастная к ограблению G.O.D.S. не уловила смысл нашей переписки, которую мы также позволили ей перехватить. В последний раз. А спустя пару часов Башка под видом проверки сетевой безопасности перекрыл «гарантам» лазейку, оставленную нами нетронутой с их прошлого вторжения в наше информационное пространство.

– Все, баста! – добавил мамлюк, устранив виртуальную протечку. – Давно пора законопатить щели! А то сколько можно позволять этим хренососам скачивать на халяву нашу порнушку!

«Порнушка», к которой я и Башка все это время усиленно готовились, началась довольно неожиданным образом. Около часу ночи со мной внезапно связался мой второй работающий на Обочине посредник, – некий Вермут, – и сообщил скорбные новости. Оказывается, его собрат Пистон был найден мертвым полчаса назад в своем номере, который он, как и Коваленко, также снимал в «Бульба-Хилтон». И умер Пистон отнюдь не своей смертью – кто-то свернул ему шею. А перед этим, судя по расквашенному носу и кровоподтекам на лице, он подвергся избиению. По всей видимости, недолгому – вряд ли мой посредник обладал стоическим терпением и наверняка быстро выдал под пыткой наши деловые секреты. И все равно убийца предпочел не оставлять проболтавшегося Пистона в живых, боясь, наверное, что тот его потом разоблачит.

Найти убийцу по горячим следам дружинники не смогли, ибо это было бесполезно. В «Бульба-Хилтон» всегда проживало порядка сотни постояльцев. И каждый из них вполне мог побывать в номере у жертвы, выбить у Пистона нужные признания, потом прикончить его и вернуться к себе в комнату, не вызывая ни у кого подозрений. Расследование осложняло и то, что явных врагов, равно как и закадычных друзей, у посредника не было, поэтому его убийство не имело, на первый взгляд, отчетливого мотива. А без мотива можно было брать под подозрение любого знавшего Пистона обитателя Обочины. Даже Топотуна, Коваленко и Кали.