Дмитрий Силлов - Путь якудзы

– Ты слишком многого просишь, Дух провинции Оми, – покачало головой божество.

– Ровно столько, сколько может сделать бог для своего старого друга.

– Что ж, будь по-твоему, – хмыкнул Фудо Мёо. – Надеюсь, что твой ученик в конце своего Пути Синоби не решит вывернуть этот мир наизнанку.

– Для этого ему еще надо найти свой Путь, – сказал оядзи. – И найдет он его или нет, зависит только от него…

Вспышка ослепительно-белого света сверкнула в П-образной арке ворот. Свет полностью затопил арену, разогнав странное виде́ние – если это, конечно, было виде́ние. И пока бросившиеся было к убийце фюрера эсэсовцы протирали глаза, из портала, возникшего на месте вспышки, вышло несколько человек, вооруженных чем-то очень впечатляющим.

Виктор потер глаза рукой, гася вспышку, отпечатавшуюся на обратной стороне век, – и понял, что у него снова есть глаза. И руки.

Он снова был в своем теле, которое подчинялось ему с той же легкостью, как и раньше. Вот только на душе было непривычно пусто.

Тем временем группа людей, вышедших из портала, ощетинившись во все стороны стволами автоматического оружия, взяла Виктора в кольцо. Каждый из них был одет в пуленепробиваемый костюм стального цвета со сплошным бронированным шлемом на голове. В руках они держали автоматы, похожие на те, что были у эсэсовского конвоя. Только эта модель отличалась от оружия конвоиров, как отличается модифицированный АК-74 со снайперским прицелом и подствольным гранатометом от своего тупорылого укороченного собрата АКС-74У с как минимум вдвое худшими характеристиками.

На рукавах их бронекостюмов, на том месте, где положено находиться шевронам, был нарисован уже знакомый Виктору знак – черный инь-ян, пронзенный самурайским мечом. У старшего группы под шевроном имелась широкая черная полоса. В руках у него вместо автомата была труба, оканчивающаяся шлангами, которые шли к баллону, подвешенному за спиной.

Отдав необходимые распоряжения, старший группы направился к Виктору.

– Вам лучше проследовать с нами, – произнес он.

Голос, идущий из-под шлема, был сильно искажен внешним динамиком бронескафандра, но было вполне понятно, что этот человек настроен весьма решительно.

– А если я откажусь? – на всякий случай осведомился Виктор.

– В таком случае мне приказано вас уничтожить, – прогудел старший, для наглядности недвусмысленно качнув трубой. – К тому же выбор у вас невелик – нацисты не пощадят убийцу фюрера.

С аргументами хозяина трубы было трудно не согласиться. Тем более что по проходам амфитеатра уже бежали эсэсовцы, одетые в такие же костюмы, как и члены группы, только черного цвета.

– Не стрелять! – расслышал Виктор команду обергруппенфюрера, после смерти Граберта оставшегося за главного. – Купол может рухнуть в любой момент! Всех брать живыми!

В воротах, ведущих на арену, все еще дрожало скрученное в тугую спираль белое пламя портала. Так что вход на арену был только один – через широкую трещину в бронированном прозрачном колпаке. Ширины трещины вполне хватало для того, чтобы через образовавшийся разлом прошли плечом к плечу два человека. Однако рискнувший сунуться в него был отличной мишенью для незваных гостей в стальных костюмах.

Эсэсовцы с бега перешли на шаг. Никому не хотелось первому соваться под пули.

– Решайте быстрее, – прогудел старший группы.

– Я согласен, – сказал Виктор, подхватывая с песка оба меча. Одно нажатие на мэнуки [48] Мэнуки (яп.) – украшения с обеих сторон рукояти японского меча, служащие также для более плотного ее охвата. – и тело фюрера дернулось в последний раз. Стальной штырь, увлекаемый тонким, почти невидимым тросом, покинул тело Граберта, просвистел по воздуху и со щелчком вернулся в рукоять вакидзаси. Несколько капель крови брызнули на стальной костюм старшего группы. Кровь бессмертного была такой же алой, как и кровь обычного человека.

Группа двинулась к порталу, который стал заметно бледнее.

– Бегом! – прогудел старший. – Беречь оядзи !

– Вперед, трусливые скоты! – заорал обергруппенфюрер, поняв, что добыча может ускользнуть.

Люди в стальных бронекостюмах, подчиняясь команде, взяли Виктора в плотное кольцо и организованно побежали к порталу.

Виктор не сопротивлялся столь навязчивой опеке. Да и стоит ли сопротивляться, когда половина стволов группы смотрит наружу, плюясь огнем в сторону трещины, а вторая половина эдак ненавязчиво направлена тебе в ребра. Скажем так, нет жизненной необходимости кривляться и строить из себя супермена.

Поймав пулю шлемом, упал самый ретивый эсэсовец, сунувшийся в трещину. Черное броневое стекло взорвалось веером осколков, словно электрическая лампочка, по которой ударили молотком.

– Щиты! Где, черт вас побери, щиты?!!

Обергруппенфюрер неистовствовал зря. Эсэсовский спецназ знал свое дело. Слаженно действующий взвод бойцов в черных бронекостюмах, прикрываясь прозрачными щитами, уже просочился в трещину. Нижние края щитов ткнулись в песок, узкие бойницы ощетинились крупнокалиберными стволами со странными продолговатыми насадками на конце.

– Точечный отстрел, – скомандовал взводный.

Двое из отряда, прикрывавшие Виктора, упали.

Одному словно гигантской бритвой снесло голову, второй пытался зажать руками кровавый обрубок ноги, срезанной выше колена.

Оружие эсэсовцев стреляло бесшумно. А трескотня автоматов отряда сопровождения Виктора не причиняла черному спецназу ни малейшего вреда – только слабые огненные вспышки на щитах отмечали попадания разрывных пуль, выпущенных впустую.

Сквозь тускнеющий портал уже можно было различить амфитеатр, все больше заполняемый бойцами в черных бронекостюмах.

– Быстрее!!! Все в портал!!!

Старший группы немного отстал от остальных. Виктор обернулся.

Последнее, что он увидел перед тем, как его поглотило белое пламя портала, – это яркая вспышка выстрела из трубы старшего группы и круглый заряд, похожий на шаровую молнию, летящий к основанию прозрачного бронеколпака арены.

Нью Йорк, 7 января 1943 года, 23 часа 30 минут, отель «Нью-Йоркер»

Тусклый ночник, стоящий на прикроватной тумбочке, почти не давал света. Он лишь чуть разбавлял непроглядную темень, заполнявшую комнату. Причудливые тени корчились на стенах, словно живые, протягивая уродливые черные отростки к тому, кто неподвижно лежал на кровати. Казалось, еще немного – и погаснет ночник. И тогда настанет их время.