Дмитрий Силлов - Кремль 2222. Север

Но непонятно откуда взявшаяся волна оказалась не самым страшным порождением Останкинского озера.

Из его глубин медленно и мощно поднималось длинное кольчатое тело диаметром метра в три, не меньше. Громадная разверстая пасть с обломанными зубами на мгновение зависла над озером. Крохотные глазки злобно блестели из-под толстых роговых век, оценивая обстановку…

Похожую гадину мы с Данилой и Фыфом завалили в районе бывшего предприятия «Промотходы» на юге Москвы. Правда, мы били по ней, не жалея патронов, из трех стволов. Сейчас же в наличии у меня был лишь один ствол с единственным патроном. Как говорится, почувствуйте разницу.

Эта подводная пакость отличалась от своего покойного собрата лишь обилием наростов на теле, густо покрытых слоем ила, да наличием глаз. Стало быть, более продвинутая ступень эволюции.

В общем, шансы мои были нулевыми. Но мне в некотором роде повезло. Наверно, трупоед-перевозчик просчитался, вызвав громадного мутанта из глубины пруда несколько раньше, чем сам достиг берега. Небось боялся, что я доплыву до пристани, прежде чем водяной змей успеет подняться из глубины. Ну и вот. Кто роет другому яму, сам в нее попадает.

Змей ударил словно атакующая кобра — резко и быстро, насколько это было возможно для столь габаритного тела. Все, что я успел заметить, это болтающиеся в воздухе волосатые задние лапы перевозчика. Откушенные лапы, неторопливо падающие с высоты…

Сокращающиеся конечности трупоеда плюхнулись в воду, но утонуть не успели. Змей, грациозно изогнув шею, ударил второй раз. Всплеск, брызги крови, смешанные с водяными брызгами, — и лишь концентрические круги расходятся по воде на том месте, где несколько секунд назад трепыхалась нижняя часть тела незадачливого перевозчика…

Можно было, конечно, заметаться. Прыгнуть, скажем, за борт из полузатопленной лодки, изрядно черпнувшей воды и чудом держащейся на поверхности. Но я прекрасно осознавал, что вместе со своей амуницией вряд ли превзойду в искусстве плавания кролем волосатого рэкетира, чье перекушенное тело очень заметно совершало сейчас свой путь от головы водяного змея до его желудка. Через тонкую кожу кольчатой глотки хорошо были видны контуры непропорциональной башки и лапы, тщетно скребущие плоть монстра изнутри. Страшно так умирать… Но смерть, как и судьбу, не выбирают…

Потому я просто сидел в лодке и смотрел в глаза чудовища. Помнится, один великий поэт и воин призывал делать это иногда, наверно, чисто для тренировки сознания истинного бойца. Сам он умер, смеясь в глаза своим убийцам — чудовищам, которых, наверно, кто-то по ошибке назвал людьми. Я же по жизни легким нравом не отличаюсь, даже улыбаюсь крайне редко, поэтому я просто смотрел…

Секунда… Вторая… Третья…

Немигающие змеиные глазенки, казалось, проникали мне прямо в душу. Все мое тело просило, умоляло — беги, спасайся, делай хоть что-нибудь!!!

Я же просто сидел и смотрел…

Как-то в своем КПК я увидел запись казни одного известного политика. Он шел на эшафот без малейших эмоций, с гордо поднятой головой. А его убийцы были в масках. Они боялись больше, чем он. Они — боялись. А он — нет. Это смерть истинного воина. Когда она неизбежна, зачем бесполезные дерганья? Просто уйди достойно. Несложное искусство, почему-то доступное немногим…

Внезапно голова монстра медленно откачнулась вправо. Потом так же неторопливо — влево. Словно огромный радар чудовище изучало близлежащую охотничью территорию. Оно искало жертву… и не находило.

Почему?

Ведь я со своей лодкой был рядом, даже шею особо вытягивать не надо!

Вопрос повис в воздухе… А монстр, не найдя более ничего для себя интересного, медленно и величаво погрузился в темные воды озера.

Несмотря на его неторопливое погружение, круги по воде пошли нехилые. Достав из-под скамьи берестяную посудину, примеченную ранее, я принялся быстро вычерпывать слегка пованивающую жижу — озерная вода сейчас была густо замешана на глубинном иле, поднятом со дна водяным змеем. Спокойно умирать, глядя в глаза убийцам, имеет смысл, когда нет другого выхода. Когда же выход есть, умирать просто глупо…

В общем, пока я вычерпывал воду из лодки, этими кругами-волнами ее так и прибило к берегу. Однообразная работа, которую к тому же необходимо выполнять быстро, превращает человека в некое подобие механизма. Вот я и работал помпой, не обращая внимания ни на что, пока не пришел в себя от удара килем о дно. Словно раненый тюлень, посудина, спасшая мне жизнь, устало завалилась набок.

— А киль-то у тебя все же есть, — произнес я, выпрыгивая на пологий берег. — Прощай, старушка. И еще сто лет тебе не тонуть.

Наверно, так разговаривали кавалеристы с умирающим конем, который вынес их с поля боя. Кто-то скажет: тронулся мужик, с автоматами, лодками и ножами разговаривает. Пусть говорят. Я-то точно знаю, что доброе слово приятно и кошке, и неодушевленному предмету, который помог тебе в трудную минуту. Благодарность — это тоже искусство, почему-то в наше время доступное немногим…

Берег, на котором я высадился, зарос тем же кустарником, что и противоположный, с которого я начал своё малоприятное путешествие по Останкинскому озеру. За довольно широкой полосой кустов, которые сплелись побегами в непроходимую стену, виднелись корявые вершины лысых деревьев-мутантов.

Заросли были еще гуще, чем на том берегу, и прорубаться сквозь них решительно не хотелось. И как Сталк сквозь них прошел — непонятно. Ни намека на проход… В задумчивости я почесал давно небритый подбородок. Если так дальше пойдет, то в скором времени я обзаведусь бородой, напоминающей лес после бомбежки, — как известно, на шрамах волосы растут неважно…

Пока я глубокомысленно чесался, мой взгляд рассеянно блуждал по берегу… и вдруг в процессе этого блуждания зацепился за нечто интересное. Как известно, наш брат снайпер имеет привычку автоматически фиксировать нетипичные изменения на местности, которые могут выдать замаскированного противника. Вот и сейчас куча строительного мусора, небрежно наваленная неподалеку, была явно рукотворного происхождения. Или все-таки лапотворного? Все никак не могу определиться, к кому ближе трупоеды — к людям или к зверям. По мне, так нео — если их немного обтесать, конечно — фактически люди и есть. Только сильно мохнатые и мордой на гориллу похожие. Но такие и в моем мире встречаются довольно часто. А вот трупоеды — отдельный вопрос. По повадкам они такие же подлые, как и люди. И на морду, пожалуй, более на людей похожи, чем нео. И волосатость у них не такая ярко выраженная, как у Новых людей. А вот язык не поворачивается причислить их к хомо сапиенсам. Хоть убей — не поворачивается, и все тут!