Алексей Мегедь - Серый страж

Странно, вроде большой любви у нас не было, но не хочется прощаться с этой очаровательной эльфийкой. Не хочется – и все!

– Я врач, лекарка, мое призвание – лечить! Без единения я не стану той, кем должна.

– Должна ли?

Не понимаю, почему пытаюсь отговорить ее от поездки. Но ищу различные поводы и предлоги.

– Не могу, – просто отвечает Азойла. – Мой долг и ответственность перед людьми не позволяют это сделать. Но… – В глазах подруги зажглись шаловливые огоньки. – Через полтора года я вернусь, а там посмотрим!

– Долго-то как… – не сдавался я.

– Ничего не долго! Тебе еще год учиться, потом практика, вот и пролетят полтора года!

Понятно – не уговорить. Вот же, втемяшила себе в голову!

– А что это вообще за единение?

– Ритуал, поможет мне полнее чувствовать живую материю! И лес обнимет дочь свою, растает в дымке страх! – нараспев процитировала эльфийка. – Больше не спрашивай – это тайна!

– Конечно, всюду тайны. Типа – смешавший разное получит силу.

– Это откуда? – заинтересованно спросила Азойла.

– Да Пролж как-то сказал.

На секунду подруга задумалась и внезапно продекламировала:

Азойла нараспев промолвила необычные стихи, закончив их с непонятной и грустной интонацией.

– Сама придумала? – Попытался сбить возникшую паузу. Хоть и не танка [35] Танк а – 31-слоговая пятистрочная японская стихотворная форма. , мороз пробежал по коже.

– Нет, это из поэмы о забытом боге. – И, поймав мой вопросительный взгляд, пояснила: – Это из того мира – догетейский период, мало что осталось с тех времен. Отрывок поэмы, найденный археологами, если кратко – один эльф искал возможность поговорить с богом. Проведя над собой какой-то ритуал, он стал равным богу. К сожалению, часть рукописи погибла. Я раньше всерьез интересовалась древней историей, а эти строки запомнились своей странностью.

– Зачем герою общаться с богом? Хотя валькирии и все такое…

– Какие валькирии? – сузила глаза Азойла и, словно наездница, запрыгнула на меня.

– Ну-у… это такие девушки с мечами, которые кормят божественных героев…

– Только кормят?

– Да, и частично измываются над ними.

– Каким это образом?

– А вот таким! – Прижав руками эльфийку к себе, впился поцелуем в ее уста.

Спустя полчаса, когда мы лежали, уставшие от внезапного чувственного порыва, в дверь постучали.

– Кто там? – не вставая, крикнул я.

– Это дежурный! – раздался голос одного из сокурсников. – Андрей, тебе через два часа выезжать, и ты просил разбудить.

– Спасибо! Встаю!

Я посмотрел на Азойлу:

– Говоришь, полтора года?

Попрощаться со мной вышел мой наставник.

– Андрей, слушай меня внимательно. Разговор конфиденциальный. – При этом он отошел от меня на полтора метра и активировал амулет тишины. Этот амулет – хорошая штука, никакими магическими прибамбасами невозможно подслушать разговор, ведущийся под его пологом. Жаль, не могу им воспользоваться.

– Запомни, когда выполнишь задание, тебе нельзя выходить из Улья…

– А когда можно?

– Думай сам, но… – Тут Кедраж бросил взгляд за мою спину и добавил: – Я все сказал – ты думай.

Полог тишины пропал. Оглянувшись, я увидел, как из дилижанса выбираются… службисты из безопасников Баронств. Два парня, что охраняли меня в Солоне, но без своего командира. Кажется – Грег и Вонда, так вроде их зовут, а командира звали… Барис, вспомнил!

– Отсалютовав Кедражу, парни представились, и я точно не ошибся, припомнив их имена.

– А где Барис? – спросил я их.

– Так после вашего отъезда шпионы просто косяками повалили, Барис ушел на повышение, поймав пяток лазутчиков, – проговорил Грег. – И гордо добавил: – Теперь я за него.

– Поздравляю!

– Давай загружайся, – произнес учитель. – Я проинструктирую парней.

Кивнув, стал загружать свой багаж, благо у меня он небольшой. Рыся крутилась рядом, наблюдая за сохранностью сумки с жареной рыбой, которую мне спонсировали повара Академии.

Я крутил головой, пытаясь увидеть Азойлу, но ее не было.

Наконец инструктаж был закончен, и мы погрузились. Увижу ли я еще эльфийку, учителя, новых друзей?

– Нно! – раздался крик возницы, и дилижанс со скрипом выехал за ворота.

Выглянув в окно, я увидел Азойлу, стоявшую на стене Академии и махавшую мне рукою на прощание…

Интересно, вернусь ли я сюда?

Неделя в пути прошла незаметно. В целом, путешествие поездом, в данном случае паровозом, для меня всегда было чем-то необыкновенным. Еще с детства часами глядел, как леса в окне сменяются полями, мимо проносятся полустанки. Зрелище исключительное и притягательное. Самолет не дает таких ощущений. Да и видя людей на станциях, получаешь информацию о стране. Аборигены были открыты и дружелюбны, в них чувствовался внутренний стержень. Спокойный и уверенный взгляд, отсутствие потерянности, которая так свойственна моим землякам. Это были граждане сильного государства, и они были уверены в себе и в своем будущем.

На одной из остановок мы оказались свидетелями попытки кражи. Да, преступность – дело неискоренимое. Произошло следующее. Некие типы решили погреть руки на чужом имуществе, но бдительные хозяева были категорически против. Произошла небольшая потасовка, в ходе которой окружающие скрутили жуликов. Вспоминая «эрэфию», попытался представить такую дружную реакцию сограждан… И хмыкнул – нет, такое невозможно, выбили из людей стержень, нет внутреннего достоинства. Наши скорее отведут глаза и постараются убраться подальше. Тут же все разом пришли на помощь, через минуту прибыли полицейские, и ворюг потащили в здание суда, стоящее на привокзальной площади.

– Грег, – кивнул я охраннику, – почему воришек потащили в суд, а не в тюрьму?

– Ну так на месте преступления задержаны, что время-то тянуть?! Сейчас судья объявит приговор, и вперед – кирками работать.

– Поясни?

– А что пояснять? За первую кражу – срок два года каторги. За вторую – пять лет каторги. Ну и за третью и последующие – десять.

– Как это? – удивился я.

– Да вот так. Больше десяти лет на каторге выживают единицы.

– Оперативненько… А почему их в тюрьму не посадят?

– Чтоб они за счет законопослушных налогоплательщиков отдыхали?! Нет уж, пусть вкалывают. Заодно и пользу принесут, не везде можно людей ставить работать – опасно, а этих, – Грег кивнул в сторону жуликов, которых бравые блюстители порядка заводили в суд, – не жалко. Насколько я знаю, для тех, у кого первый срок, работа тяжелая, но не опасная, на втором сроке наказывают пожестче. Ну а с третьим сроком – почти смертники. Однако умным первого раза достаточно, а если человек неизлечим, то что с ним нянчиться?