Артем Мичурин - Песни мертвых соловьев

– Эй! – Ткач на секунду оторвал морду от полиамидного приклада своего «АКМ» – или что это за хрень такая? – и посмотрел в мою сторону. – Ты кто?! – и тут же замахал рукой в сторону дальнего края пятиэтажки. – Справа! Справа идут!

– Добровольный помощник! – крикнул я в ответ, дождавшись, когда стихнет «ПКМ» Балагана. – Нужно отходить в лес! Их тут чертова уйма! Не сдержим!

Попавшая в прицел голова очередного лазутчика изрыгнула алый фонтан.

– Патронов минут на десять! – поддержал меня Сиплый, кидая Рябе очередной рожок.

Ткач беззвучно выругался, еще раз окинул командирским взглядом поле боя и отдал приказ:

– Сиплый, Гейгер, Ряба, Балаган! По одному к телеге! Берите, сколько унесете! Выполнять!

Мой старый знакомый уже набил полные карманы рожков к своему «Витязю» и вернулся на позицию. Следом за ним к припасам подскочил Гейгер.

– А что с бидонами?!

– На хуй твои бидоны!

– Понял.

– Помощник! – крикнул Ткач, не оборачиваясь. – Спускайся, уходим!

Это завсегда пожалуйста, два раза просить не надо.

– Эй! – окликнул командир, когда я уже направился к выходу. – Погоди! У тебя там гостей до хера!

Следовало ожидать. Я скинул вещмешок и вытащил моток веревки. Эх. Веревка-то у меня коротковата – десять метров всего. Дай бог до второго этажа хватит. Но уж лучше так, чем с боем по лестнице. Ждать никто не станет. Сам бы не стал. Так, куда тут нам подвязаться? Трубы вырваны, батарея расколота, но висит. Ага, крюк чугунный в стене под окном. Вроде крепкий. Если ошибся – лететь мне в крутом пике на землю-матушку, а там валяться переломанным, ожидая конца.

Я затянул на крюке узел, скинул веревку вниз и запрыгнул на подоконник. Как там Валет – гори, сука, в аду – учил? Рожок в левый задний карман, чтоб жопу не стереть, на плече плащ и так толстый. Пропускаем веревку в промежность, заворачиваем через грудь по диагонали и бросаем за спину через правое плечо. Теперь левой рукой беремся за свес, правой – за веревочный хрен, и вперед. Точнее назад, спиной наружу, ногами по стеночке. Двадцать секунд страха, и подошвы впечатываются в землю с трехметровой высоты – не так больно, как с тринадцати метров.

– Кол?! – Сиплый аж в лице изменился, что бывает с ним крайне редко.

– Здорово! Потом объясню! – Я присел возле повозки и зацелил участок между соседней двухэтажкой и гаражами, где секунду назад прошмыгнуло не меньше четырех уродов.

Тем временем Балаган закончил набивать все доступные емкости барахлом, и к телеге подбежал Ткач.

– Будем отходить в лес! – крикнул он, затариваясь магазинами под «семерку» и коробками патронов. – Бля! Слева держи! Вот падла!

– А Весло?! – бросил через плечо Гейгер, улучив секунду между одиночными выстрелами. – Надо его забрать!

– Все, уходим! – проигнорировал вопрос Ткач.

– Надо забрать Серегу! – не унимался Гейгер. – Нельзя так!

Ну что за пиздец?

Я подскочил к мертвому снайперу, подобрал «СВД», стянул разгрузочный пояс, быстренько откромсал державшуюся «на соплях» голову и кинул ее сентиментальному товарищу.

– Лови! Похоронишь.

Гейгер отшатнулся, и голова шмякнулась ему под ноги, прямо мордой в землю. Устыдившись, видимо, собственного малодушия, техник все же подобрал друга и замер, не зная, куда его сунуть.

– Пошли-пошли! – заорал Ткач, направляясь с остальными в сторону леса. – Не растягиваться!

– Дай сюда, – я выхватил голову из мелко подрагивающих рук Гейгера и насадил ухом ему на поясной карабин. – Вот так. Вперед!

Брошенная Сиплым кобыла, до того отчаянно рвавшаяся на свободу, так и осталась стоять посреди заваленного трупами двора, тоскливо глядя нам вслед. Когда тесаки вспарывали ее живот, а стальные путы ломали позвоночник, она только подрагивала, не пытаясь сделать даже шага. Сегодня явно не лошадиный день.

После двадцатиминутного марш-броска с плотным заградительным огнем, ослабевающим по мере углубления в лес, Ткач, наконец, дал приказ остановиться:

– Стоп! Стоп все. Вроде оторвались.

– Уф! Мать твою ети! – Гейгер сел на кочку и провел ладонью по блестящему от пота лицу. – Староват я уже для забегов-то, ой, староват.

– Заррраза, – Балаган согнулся, уперев ладони в бедра, и сплевывал тягучую слюну. – Ебаные выродки. Чтоб их…

– Ушли, ушли, – повторял Ряба в паузах между глубокими вдохами, привалившись к стволу березы и запрокинув голову.

– Да. Я уж думал – конец, – нервно хохотнул Сиплый. – Отлетался голубь, отвоевал свое. А вот хер! – погрозил он небу согнутой в локте рукой.

– Не гневи, – выдохнул Ряба. – Богохульник.

– Нам бы лучше долго не рассиживаться, – поделился я идеей. – Сомневаюсь, что они так просто отстанут.

Пять пар глаз как по команде обратились в мою сторону.

– А ты, вообще, что за хрен с горы? – не разгибаясь, спросил Балаган.

– В натуре, – подключился к любопытствующему пулеметчику Гейгер. – Ты откуда тут нарисовался? Местный, что ли?

– Нет, приезжий, – ответил я. – Башку-то с карабина отцепи, а то все штаны уже обговнял.

– Ах ты ж блядь! – спохватился техник. – Прости, Весло, прости. Вот так. Сейчас мы тебя… Сейчас, – он аккуратно отложил голову в сторону и принялся ковырять ножом ямку в земле.

– Я его знаю, – кивнул на меня Сиплый. – Работали с ним года три назад.

– Четыре, – поправил я.

– Может, и так. Коллекционером его звать. Колом. Охотник он, за головами.

– Постой-постой, – Ряба приподнялся, тыча в меня пальцем. – Я про тебя слышал. Это ведь ты грохнул Кондрата Якутского? Его башка потом еще возле собора в Арзамасе на шесте торчала, пока ее вороны до костей не склевали.

– Было дело.

– Вот так номер! Слушай, а правду говорят, что отец Пантелеймон к навашинским примкнул? Будто бы он от Господа отрекся?

– Врут.

– А Центровые в самом деле по сороковнику за сутки башляют? – заинтересовался Балаган.

– Тридцатник – красная цена.

– А…

– Кончай базар, – взял слово Ткач. – Ты, помощник добровольный, расскажи-ка лучше, что охотник за головами потерял в такой глуши. Неужто тебе одного из местных уродов заказали? – Он выдержал драматическую паузу и продолжил чуть тише: – А, может, одного из нас? Или всех сразу?

Физиономии моих новых «товарищей» заметно помрачнели. Даже роющий могилку Гейгер остановился, уставившись на меня исподлобья.

– Я не беру групповые заказы.

– Да ну? А тот барыга с работниками, что не доехали из Иваново в Ковров прошлой весной? Как же его звали? Зуев. Игнат Зуев. Говорят, пять трупов обобранных привезли обратно, а троих, в том числе самого Зуева, так и не нашли. Как видишь, я о твоих подвигах тоже наслышан. И мне они совсем не по душе.

– Не стоит принимать близко к сердцу все, что говорят. Люди склонны к преувеличениям. Поверь, если б мне вас заказали, вы бы умерли еще в Чаадаево.