Олег Кулагин - Русские сумерки

И сам себе я вдруг показался глубоким стариком.

Всего пять-шесть лет разницы. Но я ещё помню жизнь до Сумерек – без Зон и мутантов, без «Высшей России»… А они – нет.

– О чём задумался? – шепнула Настя.

– Ни о чём, – я поймал её руку. И коллега-учитель даже не попыталась освободиться.

А Ромка рассказывал очередной анекдот о премьере и президенте – тот, где они решали, кому целоваться с императором Нигерии.

Не самый свежий, но смешной – особенно после выпитого пива.

И все мои мысли насчёт иного поколения теперь показались надуманной интеллигентской чепухой.

Я нашёл друзей.

Это главное.

– Чего молчишь? – толкнул меня в бок Валентин. – Ну-ка, немедленно озвучь что-нибудь умное!

И я поднял пластиковый стакан с пивом:

– За Алёну! За её шестнадцать лет!

– Отличный возраст! – поддержал Ромка. И пока все пили, они с виновницей торжества обменялись полными скрытого смысла взглядами.

Меньше чем через год, когда Алёна окончит школу, они собираются пожениться.

И правильно.

В такие времена лучше не тянуть…

Я исподтишка зыркнул на Настю.

После выпитого вина у неё на щеках играл румянец. Она улыбалась, пока Белка что-то ей рассказывала.

А мне вдруг отчаянно захотелось поцеловать Настю – туда, где загорелая кожа выглядывала между горловиной кофты и тёмными волосами…

К вечеру стало холодать, а мангал давно прогорел. Было решено возвращаться в дом.

Через четверть часа всё продолжилось уже на квартире.

Пиво ещё оставалось. Вина и сока тоже хватало.

К тому же имелся пирог c курятиной «MADE BY BELKA» и два торта на выбор. В общем, день рождения «must go on!».

Валентин врубил музыку – не так, чтоб стекла дребезжали, а так, чтоб можно было танцевать. И мы медленно закружились по комнате – Роман с Алёной, Валентин с двумя её подругами, Белка с Михой, а я с Настей…

Правда, продолжалось это не слишком долго.

Ромка включил новенький стереопроектор – свой подарок. Свет погасили и запустили «Аватар-5» – любимый фильм Алёны.

Пользуясь полумраком, мы с Настей незаметно выскользнули из квартиры.

На лестнице я её обнял.

Она с улыбкой отстранилась и предложила:

– Прогуляемся?

– Давай.

Мы спустились в вечернюю прохладу и тьму. Ни один уличный фонарь тут, на окраине, не горел. Свет шёл только от окон и киосков.

Но сейчас нам и не нужен свет…

Мы прошли пару кварталов, держась за руки. На углу Березинской и Чешко я поцеловал Настю в губы.

Какая-то машина озарила нас фарами.

И мы двинулись в сторону сквера.

Я мягко обнял Настю за талию. А она прошептала:

– Глеб, нам надо поговорить…

Конечно.

Нам давно пора поговорить. Только не сейчас!

Она мягко, но решительно высвободилась. И крепко взяла меня за руку.

Я вздохнул и подчинился. Мы неторопливо двинулись по аллее.

– Скажи, Глеб, ты до самой пенсии собираешься преподавать ОБЖ?

– Пенсия – это хорошо, – пробурчал я. – Какой там требуется стаж?

На самом деле я никогда не загадывал так далеко. Весь мой опыт приучил меня планировать только на ближайшие месяцы.

– …И вообще, ОБЖ звучит гордо!

Настя качнула головой:

– Считаешь – это твой предел? Неужели не веришь, что способен на большее?

Я мягко сжал её ладонь.

Угу. Строить грандиозные планы свойственно девушкам в её возрасте. Они ещё не понимают, как это здорово – когда ты можешь радоваться тому, что у тебя есть…

– Скучно жить в Ермилово? – усмехнулся я. – Хочешь увидеть мир? Поверь, он того не стоит.

– Чего не стоит?

– Ничего. Даже одной твоей улыбки. Он и раньше был так себе. А после Сумерек вообще испаскудился…

Глупая девочка. Она и не понимает, как ей повезло – обитать здесь, в Ермилово, в живом, почти нормальном городке. Ни Зон, ни псевдоволков… Два крупнейших местных предприятия сохранились в том виде, что и до Сумерек . У людей есть нормальная работа. Значит, рождаются дети, работают школы. И ещё маячит какая-то надежда впереди.

А в сытой и богатой Москве её почти нет…

– Если мир так плох, разве мы не можем сделать его лучше? – отражённый свет окон блеснул в глазах Насти.

Да, наверное, скучно работать учителем в маленькой школе.

Я покачал головой:

– Мир и не заметит наших усилий…

– Но ведь все равно надо пробовать.

Я не ответил. Мне и так всё было ясно. Девичья дурь – милая и незатейливая!

Ладно, вот откроем мы с Ромкой компьютерную фирму, и я пущу в дело, легализую свои сбережения. Ничего не буду жалеть, тем более – для Насти! Куплю машину. Каждое воскресенье будем ездить на Плехино озеро. Заживём на всю катушку, будем счастливы – каждый день, каждую минуту! И эта её блажь сама развеется – как дым на ветру…

Она склонила голову на моё плечо:

– Ты просто должен к себе прислушаться… Сердце подскажет.

Сердце?

Целую минуту я и правда стоял и слушал. Вглядываясь в черноту ночи. Мысленно матеря русских классиков, до сих пор забивающих мозги провинциальным дурёхам…

Откуда-то издали донёсся звук мотора.

Грузовик?

А сердце молчало. И никакого катарсиса… Наоборот, муторно и неуютно стало на душе.

Торчим тут посреди тёмного сквера, будто сопливые школьники! Холодный ветер усиливается. И в каждом шорохе чудится что-то угрожающее, тревожное…

Сдавленный крик прилетел издалека. А потом чей-то смех.

Пьяные?

Не мы одни отмечаем день рождения.

– Пошли назад, – сказал я. – А то Алёна обидится.

Мы медленно двинулись по аллее. Вернулись к Березинской улице.

Я спросил:

– Кстати, как там моя сестричка? Даётся ей родная литература?

– Конечно, – кивнула Настя. – Только у неё – особая точка зрения.

– Неужели?

– Обозвала Онегина мудаком.

Я засмеялся:

– А что? В чём-то она права…

– Сказала, Ленский должен был набить ему морду…

– Ещё бы! Дуэль – не наш метод. Тратить на такого патроны!

Настя улыбнулась:

– А вообще, Пушкин ей нравится. Говорит, она б подстерегла Дантеса в тёмном переулке и…

Окончить фразу не успела – я дёрнул Настю в сторону, за кусты.

– Что такое?

– Ничего, – сухо ответил я, наблюдая, как удаляется полицейская «труповозка». – Показалось…

Они выехали с улицы Силионова – оттуда, где дом Алёны!

Дрогнувшей рукой я вытащил мобильник. И набрал номер Белки.

Женский голос раздался из динамика:

« Абонент не отвечает или временно недоступен ».

Я оцепенел.

Набрал ещё раз – словно не веря себе. И с тем же результатом.

– Что-то случилось? – спросила Настя.

– Ничего, – прошептал я и кивнул в сторону скамейки у подъезда. – Обожди меня здесь… Пожалуйста!

Она удивлённо моргнула и покорно направилась к скамейке.

А я, ускоряя шаг, двинулся к дому Кузнецовых. Едва сдерживал себя, чтоб не броситься бегом.