Сергей Дормиенс - In the Deep

По сенсорам хлестал ветер, что-то ревело вдалеке, а Синдзи все медлил с выстрелом.

«Ну же, давай» .

Боже, что за хреновый триллер.

Обормот поднялся чуть выше, и стало видно, что Аянами остановилась над берегом какой-то жидкости — назвать это водой язык не поворачивался. Лужа дрожала, над ней поднимался пар, за паром виднелись уже знакомые дрожащие кристаллы. Больные цвета, совсем-совсем чужая человеку симметрия во всем.

Медленно, будто в густой жидкости, Аянами обернулась к Синдзи, и излучатель дрогнул.

Из глаз девушки текла кровь. Кровь сразу застывала, но на ее место выползали новые капли. Скафандр уже мигал, по сути, на ней вообще уже не было скафандра, только облако сдавшихся частиц вокруг тела.

— Как… Как здесь красиво.

Голос был тихим и ужасно удивленным, этому голосу надо было будто привыкать к самому себе.

Аянами опустилась на колени и провела ладонью по песку. Я поморщилась: этот песок можно прессовать в ТВЭЛы и продавать отсталым мирам. Голая белая ладонь, играющая с песком, — и бегущие цифры в уголке картинки.

«Брррр» .

— Кто ты?

Коленопреклоненная девушка подняла руку, и между пальцами посыпался легкий песок. Песчинки летели прочь, а Аянами смотрела прямиком в прицельную метку излучателя. Метка дрожала крупной дрожью, словно перепила накануне.

— Кто я?

Картинку окрасило алым, и запульсировала надпись: «Щиты перегружены! Обеспечьте…» А потом картинка пропала. Как скучно, подумала я. Развязку можно додумать: Синдзи, обливаясь потом и обделываясь на ходу, затащил эту непонятно почему живую «Нейтронная-Звезда-тян» на корабль. Дальше уж совсем настает конец логике и здравому смыслу: Аянами почему-то выжила.

Конечно, учитывая, что Синдзи сохранил «последнюю из», — честь ему и хвала от Красной книги, но глупо-то как.

— Она н-ничего не помнит, — грустно сказал Синдзи.

«Это тебе повезло, обормот» .

— И на что она тебе сдалась? Полкорабля заразил, небось?

— Она в-вывела всю радиацию за сутки. «С-сегоки» — за трое.

— Мило, но все равно это не ответ. Зачем она тебе понадобилась?

Синдзи вздохнул:

— Т-тебя там не было. Ты не п-поймешь.

Ну, моя очередь вздыхать. Куда уж мне.

— Ясно. Допустим. Почему она в крио-камере?

— Она заб-болела.

«Насморком» , — закончила я про себя. Ржать хотелось ужас как, но поскольку мое состояние попахивало истерикой, приходилось сдерживаться. Тем более, обормот соизволил продолжить. Глядя на мерцающие приборные панели, он просто говорил, говорил, говорил…

— Это какая-то лучевая б-болезнь. Через час ак-ктивной жизни она слабеет, еще че-через час впадает в к-кому на месяц.

— И ты захотел ее вылечить, ага?

— Н-ну… Да.

Жалок и безнадежен.

— И ты, конечно, в курсе, что девушка, становящаяся Аянами, формально мертва? — с надеждой в голосе спросила я.

— П-первый Гражданин формально уже в-восемь тысяч лет как издох, — огрызнулся Синдзи. Видимо, состояние его драгоценной убийцы-неудачницы было очень больной темой. Так и запомним.

— Сравнил. Думаешь, можно найти лекарство от болезней жизни после смерти?

Он пожал плечами:

— З-знаешь, я не верил, что выпотрошу счет Его Т-тени. Да в-возьми хоть нашу ситуацию. Скажи, так бывает?

Странные у него глаза. С другой стороны, а какие глаза могут быть у человека, чья наивная вера и глупость получает оправдание на каждом шагу? Это взгляд чертова везунчика, и я буду не я, если не повожу его мордой в грязи.

Но это потом.

— Итак, зарабатываем деньги на нас всех, бегаем от твоих преследователей, ищем лекарства твоей Рей. Я ничего не попутала в заданиях?

— Хм. Заб-была своих преследователей.

А, ну да. Я снова расслабилась.

— Окей, плюсуем это.

— И лек-карства — это г-главное.

— Но-но, не борзей. Зачем тебе так приспичили лекарства? Вам часа в день мало?

Синдзи ничего не сказал, но выражение лица у него было крайне нецензурное, даже кончики ушей порозовели. Милый малыш, в свободные минуты я обязательно буду над ним издеваться.

— Не дуйся. Лучше дай мне капитанские полномочия.

— Чего?! Зачем еще тебе полномочия?

«Спасибо, я уже поняла, что ты не заикаешься, когда взбешен или взволнован» .

— Потому что обшивка уже почти восстановлена, а значит, нам пора лететь. А значит, нам нужен лучший пилот. Намек ясен?

В рубке стало очень тихо, в глазах у Синдзи плясали отблески приборных панелей, там были негодование и обида, а еще — сомнение. Он просто не понял, что у него нет выбора.

— Давай быстрее, мы на кино и так много времени извели. Командуй виртуалу.

— «С-сегоки».

— Слушаю, Синдзи.

— Передать летные п-полномочия…

Он запнулся и посмотрел на меня. Ах да, я невоспитанная девочка.

— Меня зовут Аска.

Синдзи кивнул вместо «будем знакомы» или «очень приятно». Он тоже невоспитанный мальчик, но впрочем, ситуация и не обязывает.

— П-полномочия — Аске.

— Принято, Синдзи.

Я бесцеремонно уселась на ложемент.

— «Сегоки», низкоуровневую настройку реактора на второй экран, векторные данные возможных прыжков — на пятый. Остальное обсуждаем уже в синхре. И интерфейс синхронизации давай сразу, ага?

— Принято, Аска.

Я тонула, копье легко пробило мне разум, и ускользающим краем человеческого сознания я зацепилась за картинку: Синдзи вышел из рубки. Извини, парень, зато у тебя есть цель жизни и корабль. Унижение в обмен на сохранение того и другого — не самая крупная плата.

Ты уж мне поверь.

Вокруг меня кипел незнакомый мне фрегат — мощный, великолепный, ослепляющий. Бурлящая сущность машины вливалась в меня, насыщая болью и восторгом, скрепляя намертво человека и корабль. Я висела в огромном силовом пузыре, я ощущала чужую мощь, и на языке вертелся горький привкус одного-единственного слова:

«Измена» .

Прости, Красная, но это слишком великолепно. Прости, Красная.

Наверное, так изменяют любимому в ночь после его похорон — черт, красивым, наверное, был мир, когда чувства что-то значили, и были кладбища и обряды. Восторг от краха условностей, горечь собственных противоречивых чувств, страсть — все это влилось в наш век вот сюда.

Звезды и я.

Но — хватит. Реактор, силовые пилоны, энергетические контуры, оружие — я перебрала сознанием корабль, и в каждой крохе, в каждой чешуйке живого металла нашлась частичка потрясающего гения, и самое время испытать эту гениальность.

В конце концов, я — пусть и себе самой — пообещала сохранить и цель жизни, и корабль.

Везет тебе, Синдзи.

— «Сегоки», радары. Объект — «Тень».

Хватит играть в прятки. Вакуум поплыл прочь, сфера камуфляжа звякнула в сознании, и сквозь мельтешение глыб я увидела его — колышущийся призрак из мрака, а уже секундой спустя что-то острое взрезало мне голову над бровями.