Сергей Дормиенс - In the Deep

Воздух полыхал, и пламя опускалось все ниже — чуть ли не быстрее, чем «Сегоки».

«Давай, птичка!» Черная тень содрогнулась — что-то ахнуло по кормовым щитам, а потом в брюхе открылся десантный люк, и я почувствовала, что лечу.

«Боже, это просто поганая реклама луча-захвата!» Болтало немилосердно, зато осколки резво уходили в стороны от коридора смазанной гравитации. Я извернулась и посмотрела вниз. Вторым же проходом луч сцапал обормота, и теперь уже полет стал просто стремительным. Люк все рос, росла температура вокруг, я уже зажмурилась в надежде сохранить хотя бы глаза — и пришла прохлада.

Я кубарем свалилась на палубу шлюза. Рядом что-то шлепнулось, вроде живое, и еще ни разу я не возвращалась так со свидания, и еще ни разу выпивка не выветривалась из головы так быстро, и я еще ни разу так не бежала в рубку своего корабля. Вот в рубку чужого — случалось.

— Нагиса, пошел отсюда!

Щиты уже просили пощады — их не рассчитывали на длительный обстрел в атмосфере. Планетарные двигатели почти проседали, и вообще все было плохо, но Нагиса, как ни крути, молодец: он вручную удержал призванный капитаном корабль и поймал нас захватом.

И потом скажу спасибо — желательно бы не на том свете.

— «Сегоки», порт синхронизации.

Обеззвученный ВИ молча повиновался, и меня не стало.

Став кораблем, я взвыла от боли — боли, сквозь которую надо выбираться. Выплывать, сдирая с себя кожу.

И — разворот. Вокруг меня вздыбилась земля — я впрессовала в нее все, что еще не сгорело, да и то, что сгорело, — тоже впрессовала. Живот будто бы взрезало, когда включились основные двигатели, когда грохнул в голове пилотский, вбитый в подкорку инстинкт: «Нельзя!» Убиваемая планета содрогнулась еще раз. Подо мной сейчас испарялось все, там выкипала воронка, и это было куда хуже удара «линейки», но уже через долю секунды я начала набирать ускорение.

И — пять. И — семь. И — восемь с половиной «же».

Всю защиту я облаком собрала перед собой, потому что враг не мог не среагировать на мой старт. Старт на крейсерских двигателях.

Залп. Уклонение — и сразу же девятнадцать «же». Я скрипнула зубами: дредноут нащупал меня слишком быстро, а альтиметр играл против меня. Слишком низко, слишком горячо и больно коже, слишком колючая атмосфера, это как плыть в песке, перемешанном с осколками стекла. Я разрывалась между своими системами, между своими органами, и всюду было пламя, и быстрый взлет только раздувал его.

«Быстрее» .

Пустота — она рядом. Пусти меня.

«Еще быстрее» .

Ну пожалуйста, а? Пусти меня. Я не оставлю живого места на сцинтианском корыте. Оно ляжет осколками на сожженную планету, оно будет неделями гореть в стратосфере, пока не отработают последние микрореакторы анти-тяготения.

«Я убью его» .

Фрегат против дредноута? Да ладно, я вам и не такое покажу. Ты только меня выпусти, планета, я отомщу.

«Я убью его» .

Ну почему линия Кармана так высоко, а?!

В космос я вырвалась на вдохе. Из кожи вышли раскаленные иглы, мерцающее облако щитов забилось в нужном ритме, и болела только голова — там дрожал злой голос.

«Я убью его» .

Разворот, компенсировать перегрузку. И — вот он. Почти стокилометровая туша дредноута висела, склонившись бортом над планетой, и атмосфера под ней кипела. Мерцающее облако обломков — бывшие станции орбитальной защиты. Облака поменьше — те, кто вырвался в космос.

Сцинтианский корабль получил одну серьезную дырку, видную даже мне. А это означало, что огромная болванка прилетела сюда без прикрытия. А это значило, что, во-первых, он идиот, во-вторых, у меня есть шанс.

«Расчет траектории для атаки. Орудие — линейный ускоритель» .

К дредноуту потянулись воображаемые линии, которые заканчивались взрывами фрегата.

«Еще» .

Еще больше линий — больше взрывов. Или подкритические скорости на грани падения в изнанку. Или нерассчитываемые перегрузки. Или…

«Еще» .

Я мимоходом уклонилась от выпущенной смарт-ракеты и отправила залп электромагнитной картечи ей на перехват. Заложить параболу и думать, думать…

— Аска, не надо.

Это еще что?

Женский голос, чужой голос в моей голове. Чужой в моей плоти? Кто?

— Аска, это неприемлемо.

Туманность Шрайка полыхала прямо за дредноутом, я видела вспышки новых пусков его ракетных батарей, но прямо из бездны навстречу мне шел человек. Простой силуэт — без подробностей.

«Это ее голос», — отупело подумала я.

«Сбой синхронизации», — подумала я.

«Я убью его» , — подумала я.

Силуэт одним рывком обрел плоть, вгоняясь в меня. Черные глаза, разодранный в крике рот — и я только и смогла, что закричать в ответ.

Корабль трясло.

Ложемент подо мной содрогался, но я могла только смотреть на уезжающий вверх пульт синхронизации. Я справилась: фрегат взлетел под обстрелом и вышел в космос. Я облажалась: мое безумие проникло в синхронизацию.

Ручное управление? Поздно.

Я поднялась. На центральном экране гасла строка, которой там быть не могло:

«ATF-mode: deactivated».

Нет. Черт, нет!

Сигнал с обзорных локаторов вышел на все экраны, и я увидела поле боя со стороны. Подо мной кипела планета, у которой больше не было литосферы, — это дредноут успел. А вокруг кувыркались, весело сталкиваясь друг с другом и с моими щитами, потрясающе нереальные обломки крупного корабля, который в этом районе был только один.

«Сегоки» с выключенными двигателями плыл среди этой каши.

Радары будто бы взорвались, и всю рубку закрасило огнями: из изнанки вываливались фрегаты без опознавательных меток. Единое направление векторов выхода, слаженное построение — сквозь мглу в моей бедной голове бился какой-то тревожный сигнал, и я все же догадалась приблизить визуализацию. Пару секунд я рассматривала трехмерную модель сцинтианского «Ас'Саля», а потом активировала стелс-режим — на большее «Сегоки» пока не способен.

Потом я села на пол и вжалась спиной в консоли управления.

«Мне конец» .

Изнанка, сука, ты догнала меня — ну почему именно сейчас? Почему тебе понадобились мои мозги сейчас, когда я только-только захотела чего-то для себя? Не для дяди, не ради и не во имя, а — для себя? Да, я убила дредноут, я все смогла, все, как и раньше, все сама, но силуэт на фоне туманности, но голос там, где я должна быть один на один с космосом, чужой голос!

Дверь рубки прыжком рванула в сторону, пропуская всю честную ораву, и пришлось спешно ущипнуть себя за ухо, потому что мне в глаз уже направили фонарик, прямо перед лицом что-то беззвучно говорили губы Майи, и вообще, кто убрал звук?

Верните его, ну что вам стоит, а?

Я чувствовала укол куда-то в предплечье, я поворачивала голову — медленно, как в воде, как в чертовом геле. Ибуки что-то говорит в сторону, Нагиса трется в углу — ничего не понимающий, настороженный, Синдзи протягивает руку к моему лицу, и что на его собственном лице — не понять.