Сергей Дормиенс - In the Deep

Правда, у таких, как я, есть еще видеокамеры по всему кораблю.

В отгороженном отсеке трюма на эвакуационном лежаке сидел Каору и смотрел на свою ладонь. В ладони плясал ослепительно-черный шарик. Шарик пульсировал. Я несколько секунд рассматривала это зрелище, а потом принялась натягивать штаны.

Где там мой «ударник»?

К двери в трюм я подошла уже в скафандре. Не ахти, не инквизиторская модель, да и ерунда это против мрази из зазеркалья, но лучше, чем гражданская одежда на голую попу. Я подняла пистолет и ткнула стволом в кнопку. Створки разошлись в стороны, и я осторожными шагами двинулась внутрь. Черт, тоскливо-то как. Оглушить, опционально — убить нахрен, взять за шкирку и вышвырнуть эту погань раз и навсегда с борта «Сегоки».

Я так не держала оружие с сопливого детства: обеими руками, перед собой, так, чтобы смотреть только поверх ствола, чтобы наверняка попасть, даже если заморочит голову, и сенсорный курок выставлен на минимальную чувствительность.

Каору даже не стал прятать свой черный сувенир с той стороны — просто поднял на меня взгляд.

— Знаешь, что это такое?

— Нет.

Черт, это я сказала? Я заговорила с ним? Какого…

— Я тоже не знаю.

Я смотрела, как чертова дура, на крохотную сферу тьмы, которая вяло кружила по раскрытой ладони, смешно подпрыгивая на пальцах. И вроде как надо бы спустить курок и закончить с этим, и вроде как все это понимаю, но стрелять не тороплюсь.

Каору снова оторвал взгляд от этого шарика:

— Извини, но ты выслушай сначала.

Извини? Что значит… И тут до меня дошло: он меня ведет. Не гипнозом, не волевым приказом — какой-то другой техникой. Я не могу нажать на спуск и не могу сказать ни слова. Вот так все просто и неизысканно, что за версту разит зазеркальем.

— Скажу сразу: я понятия не имею, что с тобой делаю. И со всеми вами тоже. Просто делаю — и все. Ты ведь понимаешь уже, да?

Теперь — да. Да мы дважды должны были вышвырнуть ублюдка в космос. Первый раз — сразу после того, как он очнулся, второй раз, когда он проболтался про память с Макса-6. И ведь не пикнули! Каору одним махом стал своим, затерялся среди прочих проблем, и мы…

— Вы даже доверили мне роль, выдали дорогущий стелс-комбинезон.

Каору было грустно. Очень плохо и грустно.

— Я вообще даже не понимал, что делаю… Как будто инстинкт, это как дышать. Мне хотелось остаться с вами — и я остался.

Остался. Он стал одним из нас, влез к нам, наводил свой чертов морок, бродил тут, как привидение, и вылезал тогда, когда был в самом деле нужен, когда не вызывал подозрений. Он шастал тенью, слушал нас, и ему хотелось большего: быть своим по-настоящему, потому что он уже понял, что живет на «Сегоки» только пока действует его непостижимое колдовство. Но, увы, это лежало на поверхности, а вот глубже…

— …Я почти не сплю. Я вижу чужие сны, и не только сны с этой стороны изнанки. Те, другие сны иногда приходят и наяву. Мне и слов-то не подобрать, чтобы описать тебе, как это по-другому, не по-нашему. А потом я вдруг начал видеть полевую структуру. Представляешь? Какой-то сектор зрения стал словно бы… Сканером. Это продолжалось два дня.

Он контролировал себя. Каору, черт побери, держал себя в руках, хотя и рассказывал о несусветной ереси, с пистолетом, нацеленным ему в лоб и четкой перспективой улететь через воздушный шлюз. А еще — он не сошел с ума от всех этих дурацких возможностей: бесполезных, спонтанных, по большей части непонятных. Пока что не сошел.

— …Вот этот шарик, Аска. Может, я могу взорвать им «Сегоки». А может, он укорачивает мне жизнь, пока я с ним играюсь. А может, это просто какая-нибудь штука, которая вообще не нужна в этом мире.

Он поерзал на кровати и придвинулся так, что уперся лбом в ствол «талдама». Я почувствовала, как дернулся ствол, когда Нагиса с усилием нажал на него, будто стараясь вогнать оружие себе в голову.

— Это убивает, Аска. Понимаешь? Я просто хочу, чтобы кто-то меня принял. Чтобы кто-то был… Как друг. Наверное, по-другому я не удержусь. Я брожу среди вас, как в этом «Хищнике». Вроде есть. А вроде и нет.

Красные глаза смотрели на меня исподлобья, снизу вверх. Если бы я могла, я бы дрожала, наверное, потому что так не должно быть — и других мыслей я подобрать не могла ну никак.

Так, мать вашу, не должно быть.

— Я сейчас тебя отпущу. Можешь стрелять сразу. Наверное, я даже умру.

Слезливо. Жалко. Неестественно. Но он говорил правду, ведь никакая изнанка не исковеркает лицо: раз ты способен передать страдание, то оно будет либо правдивым, либо лживым. А Нагиса страдал, и мне почему-то вспомнился обормот. Вернее, вспомнилось, как я со своими подкожными драконами пришла к нему в поисках чего-то, что и сама не понимала.

Не «Сегоки», а цирк уродов.

Впрочем, оставались вопросы, и я очень вовремя почувствовала, что могу шевелиться.

— Так. Наверное, глупо приказывать тебе лечь на пол?

Нагиса дернул уголком рта и пожал плечами. Да и так ясно, что захочет — скрутит, вопрос я задала, чтобы проверить, что могу говорить. Что же до Каору, то надоело ему скручивать, управлять и наводить морок. И главное — своего он добился словами, а не заставив меня что-то забыть.

Мне расхотелось стрелять.

— Наверное, у тебя даже есть варианты. Так?

— Нет.

Я зачастила со словом «наверное». А он и впрямь на грани: Каору почти сдался своим непонятным способностям, почти сорвался. Приятно знать, что я могу подменить Синдзи на посту скорой помощи для съезжающих с катушек.

Все, короче, клево: человек, гм, держится, я тут главная по спасению. И если бы вот я еще знала, какое решение принять, хотя месяц назад никакой дилеммы не было бы. Месяц назад я бы без колебаний пристрелила баронианского дельца, представься мне такая возможность. Месяц назад я бы изрешетила человека, продающего непонятно кому генную бомбу. Месяц назад я бы аннигилировала каравеллу, прошедшую сквозь червоточину туда и обратно.

Подумать только, месяц назад я была жутко скучной рыжей козой.

— У меня есть вопросы для начала.

Каору кивнул, и я убрала пистолет в поясной захват. Запястье ныло.

— Во-первых, почему тебя не раскусила Аянами?

Нагиса даже удивился на секунду:

— Мм… Потому что она человек, как и вы.

Я прикусила язык, вспомнив недавний разговор. Когда же мне надоест ее переоценивать?

— Хорошо. Во-вторых, что с тобой делать, если завтра ты развалишь корабль ненароком?

Это был вопрос на пять. Каору молчал, внимательно изучая потолок. В принципе, было бы не слишком глупо полагать, что он впрямь читает там ответ.

— Не хочу врать. Давай договоримся, Аска: ты узнаешь об этом первая. И я даже пообещаю сам уйти.

Так, ну это даже где-то ожидаемо. Ты большой романтик, Нагиса, а вот я, вопреки всем своим новоприобретенным закидонам, — еще не совсем.