Эдуард Жизневский - Сбой

– Ладно?

– Ладно. – Наклз внимательно посмотрел на дверь, и сказал еще кое-что. – Но с одним условием. Надо тебе мне кое-что сказать.

– Зачем?

– Иди сюда, это секрет.

Она купилась. Вылезла из кровати, и подошла вплотную. Надоело Наклзу смущаться, решил он сам смутить Руж. Просто обнял и начал целовать. Что он, после пережитого не сможет эту красавицу поцеловать? Нет, сможет. Он ее уже целует, несмотря на одинокие аплодисменты в коридоре. Аплодисменты в коридоре?! Кто? Посмотреть бы, да Руж не дает обернуться. Ладно, кто бы там не аплодировал, он уже ушел. А Наклз радовался, как дите, тому, что все-таки сумел смутить эту ненормальную, заставил ее покраснеть. Он даже хотел сказать ей сразу после поцелуя «что, съела?» с ехидцей. А получилось «не бойся, со мной ничего больше не случится» с нежностью.

– Надо было мне сообразить, что ты задумал. – Сказала Руж.

– А ты все-таки покраснела.

– Значит, то, что мы полуголые посреди ночи целуемся, тебя уже никак не смущает?

– Твоя школа. – Ответил Наклз, вновь заливаясь краской.

– Спасибо, уважил. Так и будешь таскаться за мной дальше?

– Таскаться? Нам просто по пути было. Хотя, я не против, чтобы пойти дальше с тобой.

– Я не исправлюсь.

– Горбатого могила исправит. Будем держаться вместе?

– Будем.

Наклз и Руж скрепили этот договор рукопожатием.

Хозяин, портье и бармен в одном лице решил пойти на второй этаж, и лично выяснить, что там за шум. Но у него ничего не вышло. Около лестницы его остановили. Стоявший рядом кот-антропоморф, ткнув ему пистолетом в лоб, тихо, но твердо и пафосно, заявил:

– Во имя мужской солидарности, ты не пройдешь!

Чуткое ухо хозяина мотеля уловило голос той ехидны, что сегодня днем ругалась с летучей мышью. Они даже поселились в разных номерах, не переставая кричать. А теперь, судя по голосу, помирились. Хозяин подмигнул коту, и вернулся на место. Уж ему ли не знать, что такое, мужская солидарность.

– А все-таки, что он там делает? – Не удержался хозяин.

Котэ аккуратно зашел наверх, посмотрел и спустился обратно. И, судя по всему, его возмущению не было предела.

– Этот болван занят совершенно не тем, чем надо!

– Чем же?

– Запиливает дверь одной буйной.

Старый хозяин забеспокоился и вновь собрался идти наверх. Котэ предупредительно ткнул ему пистолетом прямо в лоб.

– Во имя мужской солидарности, ты не пройдешь!

Чертов кот вломился к Шэдоу посреди ночи. Только Шэдоу нашел, где переночевать, как его спокойный сон прервали. Вот так вот в два часа ночи распахнули окно и закричали «Та-да!». Очень резко захотелось, чтоб этот Котэ наконец-то закончил все и убрался поскорее. Он запросто может задолбать любого в весьма короткий срок.

– Чего тебе? – Огрызнулся черный еж, сидя в кровати.

– Выгорело. Сработала твоя задумка.

– Она наша общая. Твоя, по большей части. И мне она не нравится.

– А им, кажется, да.

– Надеюсь. Я тебя прибью, если ты меня зазря разбудил.

Шэдоу встал с кровати и еще раз перепроверил потоки творческой энергии. Котэ был прав. Оно действительно сработало. Им все-таки удалось создать внутренний источник творческой энергии достаточный, чтобы продержаться до того, как фильтр будет готов. Еще чуть-чуть и они не будут зависеть от каких-то там игр. Этот этап не такой напряженный, как предыдущий, но не менее важный.

– Что с нужной информацией? Удалось найти документацию на стандартный кураторский фильтр?

– Удалось. Только толку от нее. Еще один секрет любви.

Черный еж улыбнулся, вспоминая эту историю. Просто работал как-то в СК один ученый. Он был крут, очень крут. Но плохо умел выражать свои мысли, и объяснять что-то. Поэтому студенты его страшно не любили. Он был довольно старым человеком. Поэтому, когда он заявил, что выяснит, что такое любовь молодые посмеялись. А вот руководство знало, что если этот старикан заинтересуется проблемой, то из лаборатории его можно будет увести или вперед ногами, или после того, как будет решена загадка. В средствах и времени этого ученого ограничивать не стали. Несколько лет он вкалывал, как проклятый. Даже на лекциях его, к всеобщей радости, почти перестали видеть, так он увлекся. Обратной стороной медали было то, что выловить его для сдачи зачета или экзамена стало еще сложнее. И вот, спустя много времени, наступил торжественный день. Высокое начальство, другие ученые, работники и студенты. Все собрались, заранее зная, что старый профессор, как обычно, выложит на стол страниц триста не понятного почти никому текста с такими же непонятными схемами. Что ж, общий интерес к проблеме это не убило. Но в этот раз, против обыкновения, на стол лег небольшой конверт с надписью «секрет любви». Внутри оказался всего лишь один лист. У всех буквально поотпадали челюсти. Центр силы торжественно взял листок и прочитал: «придумай этот секрет сам и напиши здесь. Чтобы ты не написал, это будет верно». Казалось бы, странноватая формулировка, но для того, кто хоть немного знаком с азами теории течения творческой энергии все стало очевидным. Все ученые и половина студентов удивленно поняли, что любовь – еще один тип творчества. Только весьма необычный, и доступный каждому. Абсолютно каждому. Секрета нет. Надо самому придумать, что ты влюбился, и в чем секрет твоей любви. Но какой-то новичок, недавно начавший обучение, не понял. Он, этот салага, не понимающий еще, во что ввязывается, додумался у профессора, которого прозвали «мозгосносом», спросить «а можно поподробнее?». Профессор нахмурился, пожал плечами, и под всеобщий хохот положил на парту перед непонятливым студентом девятьсот тридцать пять страниц формата А4, исписанных ме-е-е-еленьким шрифтом. С тех пор на жаргоне работников СК всех профессий «секрет любви» значит то, с чем проще разобраться самому, чем пытаться понять, что написано в специальной литературе.

– Чаво задумался? – Оборвал Котэ размышления.

– Да так. Ты уверен, что мы поступаем правильно?

– А как бы мы еще добыли столько внутренней энергии? Эти двое были персонажами – вокруг них по старой памяти много чего должно болтаться. Главное, чтобы их вечная любовь с месяц продержалась, пока мы внешние источники не сможем пропустить через наш фильтр.

– Даже спрашивать не буду, откуда у тебя взялось столько цинизма, чтобы спокойно сделать из Руж и Наклза «батарейку» для нашей вселенной. А не опасаешься за их судьбы?

– Не знаю, о чем ты. В любом случае, за нашего вождя краснокожих я спокоен. Свою долю кайфа он точно получит. Да и наша крылатая подруга в обиде не останется.

– А на последствия, как всегда, тебе наплевать.

– Не надо так плохо обо мне! Я обо всем позаботился. На Наклза прописана контрацептивная комбинация сроком на четыре месяца. За это время он пусть определится, насколько это все серьезно.