Константин Дроздов - Свастика в Антарктиде

«Так ли все просто?» — подумалось мне, но через минуту мои мысли направились в другое русло. Волосы Магдалены источали тонкий аромат. Я снова вспомнил пышный розовый куст на окраине сада вокруг родительского дома. Этот куст рос достаточно далеко от аккуратно проложенных дорожек светлого кирпича, и мальчишкой я любил уединяться в этих цветочных зарослях с любимыми романами Луи Буссенара и Вальтера Скотта о приключениях смелых авантюристов и подвигах благородных рыцарей, а став чуть старше — с томом романтической поэзии Генриха Гейне. Я даже собственноручно сколотил и врыл рядом с цветами небольшую скамейку, пропыхтев над этим занятием целый день. Скамеечка вышла неказистая, но отец, увидев плод моих трудов, не поскупился на похвалу. Для меня эта скамейка стала машиной времени. Просиживая дни напролет над книгами, я благодаря их авторам переносился в самые разные эпохи и уголки земли. Я превращался в исследователей, охотников, магов, рыцарей и отважно преодолевал препятствия, спасая прекрасных дам из плена ненавистных врагов. И сладкий аромат роз сопровождал меня в путешествиях сквозь время и пространство. Когда же наступали сумерки и буквы становились неразличимы, я откладывал книгу и поднимал глаза к небу, всматриваясь в появляющиеся на небе звезды. Сумерки обращались в ночь, и мерцающий свет далеких миров становился ярче и ближе, а аромат роз гуще. Как хотелось мне узнать, что скрывается от нас там, в глубине космоса. Какие они — эти неведомые человеку миры?

— Может быть, ты расскажешь о себе, Магдалена? О настоящей себе, о своих родителях, — прошептал я.

Помолчав, а потом печально вздохнув, Магдалена негромко заговорила:

— Ничего необычного, штурмбаннфюрер фон Рейн. Моя мать — итальянка, преподавала литературу в одной из римских школ. Отец — уроженец Лондона, помощник британского военного атташе. Он был без ума от Рима и все свое свободное время проводил в прогулках по городу. Так они и встретились. После работы моя мать шла по набережной Тибра домой, а отец любовался видом на собор Святого Петра. Заметив красивую девушку, он не решился к ней подойти и несколько дней ходил по пятам. Мама заметила это, но старалась не обращать внимания.

Однажды, придя в парк Боргезе, где она любила посидеть в выходной день с книгой, мама обратила внимание на знакомого молодого человека в строгом костюме, расположившегося на соседней скамейке. Он делал вид, что читает газету, но то и дело поглядывал в ее сторону. Тогда она решилась сама подойти к нему и потребовать объясниться.

— И что было дальше? — спросил я вдруг умолкшую девушку.

— Молодой человек представился и, встав на колено, предложил моей маме выйти за него замуж. Мама отказала, но позволила проводить себя до дома. Через три месяца отец повторил свое предложение, и оно было принято. Через год родилась я. А еще через несколько лет мы переехали в Лондон.

— Они живы?

— Во время первой бомбежки Лондона Люфт-ваффе отец был контужен, получил сильные ранения ног. Одну пришлось ампутировать. Теперь они живут за городом. Мама настояла.

Я замер, невольно чувствуя вину. Хотел что-то сказать, но понял, что слова ничего исправить не смогут.

— Я поняла, что должна что-то сделать, чтобы война как можно скорее закончилась. Благодаря знанию итальянского и немецкого языков, а также положению отца попала в разведку.

— Я — твое первое задание? — предательски дрогнувшим голосом спросил я.

— Нет, второе, — спокойно ответила Магдалена.

— И кто же был первым, если не секрет? — выдавил я.

— Я должна была его ликвидировать, и теперь он мертв. Давай оставим эту тему. — Магдалена отвернулась от меня.

— Надеюсь, меня ты не ликвидируешь. — Я нежно провел рукой по ее плечу. Она не отстранилась, и я вздохнул с некоторым облегчением.

Ночная облава на беглых заключенных, как я и думал, не принесла успеха. Начальник охраны базы организовал усиленное патрулирование и готовился к следующей ночи, когда предполагалось в очередной раз прочесать территорию урановых рудников. Хуго Эверс склонялся к мысли, что беглецы, скорее всего, вернулись на хорошо знакомую местность и затаились в одной из многочисленных штолен или пещер естественного происхождения. Я же после завтрака, как только Хорст отбыл в Аргентину, собрал свою команду в помещении столовой. Вместе с подчиненными офицерами — оберштурмфюрером СС Вернером Хенке и оберштурмфюрером СС Рихардом Фогелем — мы разложили карты и разбили территорию базы и подземного города на ряд секторов. Затем я обозначил им маршруты движения и дал описание Маркуса и его людей. Я был уверен, что искать их надо именно в городе атлантов. Маркус был не загнанной дичью, он был разведчик и диверсант. У него есть конкретные задачи, поэтому он будет там, где скрыты главные тайны базы и поблизости есть единственный путь отхода — пирс с подводными лодками. Разбившись на три группы, мы приступили к операции. Моя группа была самая малочисленная — я и Курт Грубер. Вместе с ним я решил обследовать дальние лабиринты города атлантов, где и видел в последний раз Маркуса.

Пока шли, Курт рассказывал про житье на базе «Аненербе» под Мюнхеном. По прибытии с острова Крит всю команду поселили в отдельном корпусе, после чего начали почти ежедневно изводить допросами и выяснениями подробностей африканской операции. Наконец, месяца полтора назад к группе присоединили несколько ребят из Африканского корпуса Роммеля. После этого Бранд торжественно объявил, что все они теперь члены нового и особого подразделения — команды специального назначения «Зет», после чего представил офицеров — уже знакомого Вернера Хенке, а также Рихарда Фогеля, также прибывшего из Африки и имевшего несколько боевых наград. Хенке до этого тренировался управлять летающим диском и ни в какую не хотел менять форму Люфтваффе на СС, но Брандт намекнул ему, что руководить «Зет» будет фон Рейн, и Хенке сразу согласился.

Рассказывая все это, Курт часто улыбался — настроение у него было замечательное. Я тоже был рад, что рядом появились надежные и проверенные товарищи. Однако по мере приближения к Пирамиде Грубер говорил все меньше, а когда мы вошли в гигантское сооружение, и вовсе замолчал, с интересом разглядывая все вокруг. Я, в свою очередь, давал ему свои краткие пояснения относительно происходящего вокруг.

Вскоре мы оказались на самом нижнем этаже и, углубившись в самые дальние коридоры подземного города, достигли помещения, где недавно я «обнаружил» труп Рихтера. Меня заинтересовал один вопрос, и я потащил Грубера в глубь этого помещения. Сейчас он поймет, зачем я попросил его прихватить с собой полный ранец взрывчатки.