Игорь Черный - Плясун. Книга первая. Сказка про белого бычка

Мирза нашарил рукой в кармане пачку сигарет, достал одну и щелкнул зажигалкой. С наслаждением затянулся ментоловым дымом.

— Можно и мне, ака? — попросил телохранитель.

— Так ты ж вроде как не куришь? — изумился Рахимов, но сигареты не пожалел, хоть у самого едва полпачки осталось.

Ничего, дело наживное. Вот у этих съемка закончится, потолкуют с ними, справятся о дороге домой и…

Внезапно процессия остановилась.

Парень в носилках привстал со своих подушек и, Аллах знает чего, уставился на узбеков в оба глаза. Затем что-то крикнул своей «страже». Причем явно на каком-то из европейских языков. То ли на испанском, то ли на итальянском, молодой узбек не разобрал.

— Чего ему надо? — удивился.

— Может, здесь курить не полагается? — предположил Рафик, скоренько туша сигарету. — Тогда ж, вроде, сигарет не было.

— А-а, ну, да…

Рахимов, сделав пару затяжек, погасил и бросил окурок на землю.

— Айм сори, айм сори, — примирительно поднял руки вверх. — Готовы оплатить испорченную пленку.

Но извинений, очевидно, было мало. «Солдатики» подскочили к ним и стали угрожать своими пиками и короткими листообразными мечами.

— Вы чего, парни? — удивился хокимов отпрыск. — Давайте уладим дело миром.

Повторил это по-английски, а Рафик перевел на фарси.

Не унялись. А один, самый наглый, даже ткнул Мирзу в пухлую ягодицу, что окончательно вывело из себя «мишку Гамми».

— Ладно, пид…ы!

Он выхватил из-за пояса пистолет и щелкнул предохранителем.

При виде оружия нападающие не особо испугались, продолжая теснить узбеков к стене.

— Рафик! Пару предупредительных, не больше! — приказал Рахимов. — Международные конфликты нам не нужны!

И первым бабахнул в воздух. К нему присоединился и нукер, тоже пальнув по облакам.

Звук выстрела, казалось, отрезвил молодчиков. Они испуганно шарахнулись в стороны. Но, повинуясь новому окрику парня в костюме сенатора, снова пошли в атаку.

Что ж, возьмем прицел пониже.

Мирза пустил пулю прямо над носилками. Кусочек свинца, срезав страусовый плюмаж с паланкина, попал в крышу близлежащего дома, отскочил от нее и рикошетом угодил… прямо в плечо сидевшего в носилках молодого человека.

Тот вскрикнул, схватился за рану. Из-под его руки обильно потекла кровь. Парень смертельно побледнел и упал на подушки.

Толпа вокруг разразилась испуганными криками, носильщики рванули вперед. За ними поскакал и офицер, на ходу что-то скомандовав пехотинцам.

— Пи…дец! — обреченно выругался Рахимов по-русски, глядя, как со всех сторон на него движутся острые копья и мечи. — Мы сдаемся! Сдаемся! Рафик, бросай оружие!

И сам первым бросил на землю пистолет, покорно поднимая руки вверх…

Окрестности города Топрак-Кала, Хорезм, Кушанское царство, 118 г.

Носилки с раненым поволокли к самой большой палатке лагеря, украшенной султаном из страусовых перьев.

На шум оттуда выскочила симпатичная молоденькая брюнетка лет шестнадцати и, завидев окровавленного парня, тут же заломила руки и стала что-то причитать, Роман разобрал, что вопила девчонка на латыни.

И это окончательно убедило его, что все, происходящее вокруг, увы, не игра. Ну, не станет в такой драматический момент девчонка, какой бы повернутой на ролевке она не была, рыдать на мертвом языке. Это сродни тому, о чем предупреждал Штирлиц радистку Кэт накануне родов: «А ругаться и звать маму ты, девочка, будешь по-русски».

То же, что видимая им картина, — это отнюдь не хорошо прописанный и разыгрываемый актерами эпизод сценария, было ясно. Молодой человек был по-настоящему ранен и нуждался в срочной медицинской помощи. И кто виновники суматохи, тоже ясно. Вон они стоят, окруженные толпой разъяренных легионеров, готовых растерзать преступников на месте.

Всадник в доспехах с какими-то знаками спешился и принялся отдавать четкие команды. По его распоряжению раненого бережно приподняли с паланкина и внесли в шатер. За ним, продолжая всхлипывать, зашла и брюнетка, между делом бросившая на Романа и пленных узбеков пару оценивающих взглядов.

Ох, и глазищи, поежился журналист. Словно огнем обдала.

— Медикуса сюда! — рявкнул офицер. — Терций, ко мне! Взять этих под стражу, заковать по рукам и ногам и наблюдать неусыпно. Головой мне за колдунов отвечаешь!

Опцион тут же бросился выполнять приказ, а Градова заинтересовала формулировка «колдуны». Уж кем-кем, а колдунами Мирза с Рафиком не были. Так, мафиози районного масштаба. Хотя, если брать аферу с фальшивыми рублями, то можно повысить их ранг до «международного». Но не чародеи.

Легионеры скрутили лихую парочку и поволокли к кузнице. Наверное, проделать ту же процедуру, что и с Романом. С поправкой на приказ «по рукам и ногам».

Когда его волокли мимо питерца, Рахимов попытался вырваться и кинуться на врага.

— Градов, сука! Ты что творишь на моей земле?! Да я тебе руки-ноги повыдергиваю и спички вставлю!

— Остынь, — процедил сквозь зубы журналист. — Это не твоя земля.

— А чья, пид…р вонючий?! — продолжал вырываться из цепких рук римских вояк «мишка Гамми». — И где ты этих ряженых набрал? Нелегалы?! А-ну, отпустите, гниды! Больно же!

— Это не твоя земля, Мирза, — спокойно повторил Ромка скорее не для бывшего однокашника, сколько для самого себя, чтобы уяснить позицию. — Мы в Древнем Риме, приятель. Вернее, в Древнем Хорезме…

— Ты че, ё…нулся?! — От удивления сынок хокима даже перестал брыкаться, и его тут же поволокли дальше. — К-какой Р-рим, к-какой Х-хорезм нах?..

— Самый обычный, из учебника истории, — пробормотал ему в спину русский.

— Эй, склавин, или бактриец, кто ты тама есть?! — проорал Садай на своем архаичном арабском. — Тебя центуриона, доминус Марк Сервий звал!

— Иду, — отозвался журналист и строевым шагом направился к начальству.

Не доходя двух шагов, остановился, вскинул руку в древнеримском приветствии и возгласил:

— Аве Цезарь!

Офицер скептически глянул на него и хмыкнул.

— Ну-ну. Кто такой?

Роман прилежно повторил легенду, придуманную для него Терцием, Децимом и Садаем. Дескать, так и так, сами мы не местные, из Бактрии пробираемся по поручению великого царя Кушан Канишки. Велел великий государь за посольством приглядывать, оберегая новых союзников от всяческих неприятностей, пока гости находятся на территории Кушанской империи. И если что, упредить его, государя, через надежных людей.

— И много вас тут? — Скептицизм во взгляде старого вояки не исчезал.

— Я один был послан, доминус.

— Складно лепишь по-латыни-то, парень, — похвалил центурион. — Складно, да не ладно. Думаешь, я поверю, что тебя одного отправили приглядывать за без малого сотней здоровых и вооруженных мужиков? Не поверю. И никто из них не поверит.