Максим Хорсун - Егерь. Девушка с Земли

— Кстати, Реми, — сказал он, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. — Ты что-нибудь помнишь после того момента, когда тебя схватили эти… клейкие нити?

— Это медуза, — машинально поправила его Ремина. — Хаотично распределенная…

— Ого! — восхитился Скворцов. — Кто тебе сказал?

— Ты, Эндрю.

— Я?! Не помню…

— Во сне, — уточнила Реми.

— А-а… Интересные у тебя сны…

— Не очень, — буркнула она.

Егерь осекся. Не хватил ли он через край? Вдруг опять начнется истерика.

— Что я помню… — проговорила Реми. — Сначала я сильно испугалась. Подумала: все, из этой гадости мне не вырваться. Потом стало очень обидно. Мы столько пережили, столько прошли и вот теперь погибнем от какой-то клейкой дряни… В общем, я пыталась вырваться, как могла. А она, медуза эта, заволокла меня в пещеру и вдруг отпустила. Пришла я в себя, вижу — никого. Протоплазма булькает в «колбах». И вдруг появляется она — венценосная аксла!

— Отличное определение! — одобрил Скворцов. — Надо запомнить. Извини, продолжай!

— Она позвала крабопаука и велела меня поднять, — продолжала Ремина, воодушевляясь. — Не словами велела, а горловым таким клекотом… Я бы и сама встала, да сил совсем не осталось. Крабопаук схватил меня клешней и понес. Из этой… лаборатории в другую пещеру. Небольшую, уютную даже. Там было очень красиво, Эндрю. Освещалась пещера не плесенью и не рачками в трубках, а летучим крилем. Он роился под потолком разлохмаченной такой спиралью, как галактика… А в центре пещеры возвышалось ложе, вроде операционного стола. Крабопаук посадил меня на этот стол и убрался из пещеры. Тогда ко мне подошла венценосная аксла. Заклекотала низко так. И лапами начала делать пассы. — Реми показала, как именно. — Мне сразу спокойно стало… Тепло… Как будто в детстве, когда в коляске укачивали. Усталость и боль куда-то улетучились… Я расслабилась, лежу, в потолок смотрю, на галактику из криля. А она, галактика эта, вращается быстрее и быстрее и опускается ниже и ниже… Тогда мне стало казаться, что это и вправду галактика и что я приближаюсь к ней с сумасшедшей скоростью… Но, наверное, я уже засыпала…

— А аксла эта, венценосная, ничего с тобой больше не сделала? — спросил егерь.

— Ммм… Не помню… Вроде к руке прикоснулась… Уколола чем-то. Не больно совсем…

— В правую уколола? На сгибе локтя?

— Да, кажется… А откуда ты знаешь?

— Вот, смотри! — Он протянул правую руку, ткнул пальцем в крохотную припухлость на локтевом сгибе. — Есть у тебя такое?

Реми вскочила, как ужаленная мореной, уставилась на свою руку.

— Есть, — проговорила она. — Что это такое, Эндрю?

— Надеюсь, ничего страшного, — отозвался тот после некоторого раздумья. — Вряд ли твоя венценосная хотела нас убить. Для этого у нее была масса других способов… Скорее всего, она взяла у нас кровь…

— Зачем?!

Скворцов хмыкнул.

— Зачем берут кровь? — проговорил он. — Для анализа, разумеется… Может, не взяла, а наоборот — впрыснула что-то…

— Что именно?

— Не знаю, — отозвался егерь, — но предполагаю, что какой-то афродизиак… Не зря же мы так… завелись…

Ремине хотелось съязвить: ну да, с тобой можно только под афродизиаком, но остереглась. Она читала, что мужчины могут простить многое, но только не намек на свою мужскую несостоятельность. Нужно было срочно переводить разговор на другую тему.

— Можно теперь я спрошу, Эндрю?

— Да, ми… — он чуть было не сказал «милая», но во время поперхнулся.

Ремина постучала ему по спине твердым кулачком и продолжала:

— Это правда, что из всей роты капитана Кемпнера на Немезиде выжили только он и… ты?

Скворцов чертыхнулся про себя.

— Кто тебе это сказал?

— Об этом вопила тварь со щупальцами… голосом Джойса, как я понимаю…

Егерь вздохнул.

— Выходит, ты тоже слышала, — проговорил он. — А я думал, что…

— Ну? Так это правда?

Скворцов кивнул:

— Да…

— Зачем же ты мне соврал?

— Не совсем…

— Что не совсем?

— Соврал не совсем… С Немезиды вернулось трое… В том числе и сержант Кумбс…

Сержант Кумбс привалился спиной к древесному стволу, дрожащими пальцами вытащил сигареты. Вернее — серую вонючую кашицу, в которую превратилась пачка «Кэмела».

Блин, последняя заначка…

Кумбс стряхнул ее с пальцев, с надеждой посмотрел на Скворцова. Тот едва заметно покачал головой. В этих промозглых джунглях они научились понимать друг друга с полувзгляда. Да и не стоило лишний раз разевать пасть, если не хочешь, чтобы ее заткнули стрелой, как это случилось с Вудом.

Рядовой Вуд любил поржать по поводу и без повода. Кумбсу всегда казалось, что это не доведет жизнерадостного негра до добра. Так и вышло. Глядя на то, как Стражеско мучается с рацией, Вуд начал хихикать, будто чокнутый. Все произошло мгновенно. Хруст, короткий всхлип, и вот уже рядовой пригвожден к дереву, как бабочка иголкой. Туземная стрела пробила его смеющийся рот, вышибив редкие прокуренные зубы, а заодно и мозги.

Ребята, не дожидаясь команды, открыли огонь из всех стволов, да что толку… Посекли ветки, ободрали кору на паре-тройке деревьев, и все! Тот, кто стрелял в рядового Вуда, непостижимым образом оказался вне досягаемости стрелкового оружия мобильного подразделения звездной пехоты.

Капитан Кемпнер долго бесновался из-за этого, но сделать ничего не мог. Они давно уже перестали быть бравыми вояками. Они превратились в стаю затравленных шакалов, способных лишь огрызаться. Смерть Вуда была далеко не первой в отряде и стала далеко не последней. И не самой экзотической. Связиста Стражеско подстерегла ловчая яма, утыканная кольями. Якимото утонул в болоте. Райскин рехнулся и учинил самострел. Насрулло сожрали мелкие пернатые гады, близкие эволюционные родственники проклятых «попугаев» — аборигенов Немезиды.

Насчет эволюционных родственников объяснил сержант Скворцов, головастый парень, экзобиолог по гражданской специальности. Он кое-что понимал в происходящем. Сам капитан Кемпнер советовался с ним. Иначе бы они не добрались до места посадки шаттла-эвакуатора. Вернее, до того места, где он должен был сесть, черт побери этих летунов!

Они вышли к взлетно-посадочной просеке еще на рассвете. Капитан Кемпнер и два сержанта: Кумбс и Скворцов. Все, что осталось от роты численностью в двадцать человек. Что они искали на этой богом забытой планете, знал лишь капитан Кемпнер. Что-то весьма важное, надо думать. Кемпнер словно взбесился. Убивал пернатых направо и налево, не обращая внимания на пол и возраст…

Не сержантское дело рассуждать о том, что должно, а чего не должно делать начальство, но, положа руку на сердце, следовало признать, что в лице капитана Кемпнера оно совершило большую ошибку. Если бы довелось ему, Кумбсу, командовать отрядом на этой мерзкой планетке, он бы прочесал заданный квадрат, порасспросил бы аборигенов и убрался подобру-поздорову на десантный корабль. Может быть, без потерь личного состава и не обошлось бы, чужая планета — это чужая планета! Но не семнадцать же человек за один рейд, блин горелый!