Алексей Волков - Бомбовоз Его Высочества

Здесь можно было прятаться долгие годы. Даже если власти всерьез решили очистить район от былой автоматизированной мощи, на продвижение к реке у них уйдет столько, что люди постарше успеют состариться, подростки – повзрослеть, дети – вырасти. Кто-то умрет, кто-то родится… Правда, многие рождались слабыми, больными, не доживали до года, но что еще ждать после Большой войны?

В поселении у Шляпника имелся свой небольшой дом. Бывший сапер вообще не любил показной роскоши. В детстве и юности ее не знал, вот и теперь, став очень обеспеченным человеком, попробовал было привыкнуть, да куда там! Привычка довольствоваться самым необходимым оказалась неистребимой. Вот если бы рядом была женщина, но…

Ближайшую округу Шляпник сам очистил от всего, могущего взорваться или выстрелить, и если шел с некоторой осторожностью, так просто потому, что иначе он уже давно ходить не умел. Но ничего плохого не ждал. Тем неожиданнее была открывшаяся картина.

Поселения больше не было, только сиротливо торчали печные трубы. Сами дома превратились в обугленные, давно сгоревшие развалины. Ни людей, ни скотины, ни даже самой завалящей перепуганной собачонки. Вообще никого.

Судя по всему, трагедия произошла давно. Дней двадцать назад, не меньше. Обугленные бревна еще попахивали былым пожаром, но уже не тошнотворно, а так, вблизи, напоминанием о бушевавшей здесь стихии. Но дерево хотя бы сгорело не полностью. Когда на строительство идут цельные стволы, даже огню уничтожить до конца их трудно. А вот люди… Крупного зверья в лесу по понятным причинам не водилось. Инстинкты животных бессильны против людского коварства, да еще рассчитанного на людей же. Зато хватало всяких мелких грызунов, падальщиков и прочего. Главное – иметь небольшие размеры и вес, чтобы автоматические пулеметы не считали тебя целью, а мины не чувствовали, как кто-то давит на взрыватель. Конечно, в числе сюрпризов имелись небольшие противопехотки с торчащими во все стороны усами. Зацепил – получай. Да только мелочь плодится быстро, а наиболее приспособленная к тому же почти не возвышается над землей, проходит под натянутой проволокой.

Не было, короче, людей. Одни обглоданные кости, растасканные, даже лишенные возможности валяться частью скелетов, попадались то тут, то там. Вместе с обрывками одежды и всякой мелочью, которую любят порою некоторые люди. Ничего ценного. Представляющее интерес пропало, было перенесено куда-то новыми хозяевами. Точнее – налетчиками.

Выродки из-за Голубой Змеи добрались и сюда…

Надо было устраиваться подальше от реки, да только другого пригодного для жизни места на территории бывшего укрепрайона не имелось.

– Как же так… – Шляпник в полном трансе бродил по пепелищу, словно надеясь найти хоть что-то уцелевшее.

Ему было жаль не столько людей, к людям бывший сапер относился абсолютно равнодушно, сколько детища рук своих. Ведь он нашел, он обустроил, он привел сюда лучших из лучших, самых работящих, трудолюбивых…

Что-то больно ударило в спину, бросило на землю, и лишь затем послышался звук выстрела. Шляпник машинально попытался подняться, и тут же вторая пуля ударила пониже левого плеча. А следом, когда он уже падал, еще одна сбила головной убор, обнажив покрытую незаживающими язвами голову.

Он еще пробовал трепыхаться, даже потянулся к пистолету, только тело слушалось уже плохо, и лишь на периферии сознания мелькнула мысль: «Вот и все». И все действительно исчезло.

Но ведь где-то остались другие люди, и у них была своя жизнь…

Собственный Его Высочества именной бомбовоз летел над бескрайними просторами единой Империи. Где-то далеко в стороне остался горный хребет Зартак, куда вернулся добрый приятель и бывший сослуживец Бррикадирури. Все равно с высоты невозможно было разглядеть отдельных людей. Лишь привычно загибавшуюся вверх и тающую в дымке землю с ее лесами, полями, кляксами больших и маленьких городов.

Принц привычно занимал кресло первого пилота. Он всегда считался одним из лучших летчиков Саракша, и помогать ему было огромной честью.

Бат чуть повернулся назад. Там, на том самом кресле, на котором он сидел мальчишкой, устроилась Лалу. Улыбающаяся, счастливая, посматривающая то наружу, то на Чачу. Хотелось встать, подойти к ней, однако полет продолжался, и негоже было второму пилоту покидать свое кресло. Бат лишь подмигнул девушке.

Он знал, что дальше, в других помещениях бомбовоза, летят самые дорогие на свете люди. Гарду, капрал Багулу, гвардейцы, студенты Высшей Технической школы, и еще многие другие, с кем сводила судьба на бесконечных поворотах. Как хорошо! Все свои, и своя же земля под гигантскими крыльями мощного бомбовоза. Бескрайная единая Империя… А главное – Лалу. Девушка была так хороша, что замирало сердце. Хотелось смотреть на нее часами, забывая обо всем. Еще лучше – иметь возможность сесть с нею рядом, и чтобы ее голова легла на плечо… Только разве можно надолго отвлечься от управления? Мало ли что может случиться!

Словно подтверждая опасения, послышался тревожный зуммер. Бат невольно покосился на пульт в поисках источника звука, и лишь затем сознание проснулось. Телефон!

– Ротмистр Чачу! – Офицер торопливо вскочил с жесткого дивана.

Сегодня его рота дежурила в резерве. Стояла глубокая ночь. Согласно дозволенной Уставом вольности, Бат был без обуви, ноги должны отдыхать, и в то же время ремень с кобурой был не снят, а лишь чуть ослаблен.

– Пудураш не вышел на контрольную связь. – В голосе дежурного не звучало тревоги. Мало ли что бывает порою? Но порядок есть порядок, и надлежало перевести резервную роту из готовности номер два в первую.

Ночное патрулирование было введено сравнительно недавно, после памятного нападения на курорт у карьера. Островитяне стали менять тактику нападений. Их часто обнаруживали днем, так почему бы не осуществлять высадку в темное время суток? Десанту все равно: была бы погода благоприятная, а уж мимо берега не проплывешь. Пляжи песчаные, рифов нет, а мели не страшны ни быстроходным надувным лодкам первой волны, ни тяжелым десантным ботам.

Единственное – с берега тоже можно было разглядеть подкрадывающуюся субмарину. И в установленные на танках тепловизоры – подводные суда были чуть теплее поверхности моря, – и, весьма часто, благодаря белому цвету, – в обычный бинокль. Другие бы хоть немного маскировали свои корабли, однако островитяне издавна славились спесью, и что-то изменить мешала их гордость. Да и акустические станции, те самые, которые предложил Чачу, мало-помалу выставлялись на прибрежном мелководье.

– Массаракш! Где он должен находиться?

– У точки шесть-три-четыре.