Александр Сухов - Пламенный Путь

– Аристарх, – безапелляционно заявил Невструев.

– Не понял, – Князь недоуменно уставился на Митрофаныча.

– Из всех трех рассматриваемых тобой кандидатур для выполнения любого задания в пределах Земли подходит только мой ученик.

– Интересно! Потрудись пояснить свою мысль, Аполлинаша.

– А чего тут пояснять-то? – Аполлинарий Митрофанович смело посмотрел прямо в серо-стальные глаза Владыки. – Насколько я понимаю, в предстоящей операции может быть задействован только один человек. Если бы это было не так, ты со спокойной душой отправил бы на дело всю троицу, поскольку парни уже прекрасно себя зарекомендовали…

– Хорошо, догадливый, – Князь криво усмехнулся, – ближе к сути! Почему, не узнав сути предстоящего задания, ты считаешь, что нам подходит именно Аристарх?

– Все очень просто, Владыка: Ивэн – чужак, Шатун еще сыроват. Нет, я, конечно, доверяю иномирянину. Он смел, опытен, но у него имеется единственный недостаток – он все-таки далек от наших реалий и в самый ответственный момент может допустить фатальную ошибку. За примерами далеко ходить не нужно. Вспомните хотя бы, как он вел себя в лондонском ресторане, обнаружив взрывное устройство.

– М-да, – задумчиво покачал головой Владыка, – засветился по полной. Благо наши коллеги с туманного Альбиона тогда дали маху, ну и мне удалось подсуетиться, взяв парня под свою опеку. Согласен, Аполлинаша, насчет чужака ты кругом прав – привыкли они в своем непуганном Межмирье магией разбрасываться. Ладушки. А как насчет Шатуна?

– Растет парень на глазах, но еще неопытен. Вспомни, как он Карераса завалил. Трансформация чудовищной мощности магической эманации в лучистую энергию. Практически бесконтрольный выброс. Все его попытки повторить тот фокус до сих пор не увенчались успехом. К тому же, по моим данным, Андрей время от времени выпадает из реальности. А вдруг это случится с ним в самый ответственный момент?

– Хорошо, с этим также разобрались. – Владыка поднялся со своего кресла и, придвинув бочонок с пивом поближе, наполнил обе стоявшие на столе кружки пенным напитком. Затем присел, сдул пену, отхлебнул пивка и, хитрым глазом покосившись на собеседника, как бы между прочим промолвил: – Насчет Аристарха можешь не вдаваться в ненужные подробности. Этого сорванца я знаю как облупленного, и потенциал мне его ведом. Пора тебе его выпускать из своего гнезда. Засиделся юноша в учениках.

– Хорошо, Владыка, я подумаю, – заерзал в кресле Митрофаныч, он и сам понимал, что Аристарх уже давно готов к самостоятельной жизни, но за долгие годы привык к мальчишке, и сама мысль о том, чтобы выпустить парня из-под своей опеки, была для него невыносимой.

– Ладушки, вот и подумай, – по-доброму усмехнулся Иван Николаевич, прекрасно понимавший, что сейчас творится в душе друга и боевого товарища. – А покамест думаешь, прогони парня на каком-нибудь самостоятельном деле. Есть у меня одна идея. Вот попьем пивка и поговорим об этом. Ну, будь здрав, Аполлинарий Митрофанович!

– И тебе не хворать, Владыка.

Мужчины дружно чокнулись пивными кружками.

Из предосенней московской хмари в душное пекло столицы независимого Таджикистана комфортабельный «А-380» доставил меня за каких-нибудь четыре с половиной часа. В очереди к регистрационной стойке мне в голову пришла забавная мысль: Афанасий Никитин и Марко Поло, кажется, также побывали в этих местах, вот только времени, чтобы сюда добраться, им потребовалось намного больше. К тому же погранцы с них, скорее всего, не документы требовали, а пару-тройку тэнге или таньга, впрочем, не так важно, как именно называлась тогда здешняя валюта.

Пройдя паспортный контроль и получив необходимые отметки и печати, я тут же обменял пятьсот американских тугриков на пару тысяч местных сомони. В принципе, можно было этого и не делать, поскольку местные вполне уважительно относятся к портретам американских президентов на банкнотах и зачастую предпочитают денежные расчеты производить заокеанскими бумажками.

По правде говоря, надолго задерживаться в Душанбе я не собирался. Сутки на ознакомительные мероприятия со Звездой Востока (а может быть, я что-то путаю и Звезда Востока все-таки не Душанбе, а Ташкент, который еще город хлебный) и айда в Хорог, туда, где, по словам Учителя, ждет меня небольшая, но очень ответственная работенка. Однако всему свое время, и о характере предстоящего задания распространяться не стану.

Несмотря на то что одним из официальных языков в Таджикистане является русский, я прихватил с собой в самолет гипнокурс форси-тоджики и за время полета вполне освоил его. Теперь имею возможность общаться с широкими слоями местного населения, не прибегая к услугам переводчика. Чем, собственно, и воспользовался, купив дыню у какого-то парня в тюбетейке, торговавшего прямо с лотка, установленного у распахнутого багажника старенького «Москвича» ИЖ-комби. Цена лакомства буквально потрясла меня своей мизерностью. Я даже торговаться не стал, хоть это и считалось в соответствии с местным этикетом по меньшей мере неприличным, просто отвалил требуемую сумму и даже сдачу не потребовал.

Засунув плод под мышку и прихватив свободной рукой небольшую дорожную сумку с минимальным набором необходимых вещей, направился к искрящемуся в солнечном свете многочисленными радугами фонтану, омывающему статую какого-то космопроходца, стоящего на глобусе, который, в свою очередь, покоился на трех слонах. Я никуда особенно не торопился, поэтому, прежде чем взять такси и отправиться в гостиницу, решил насладиться вкуснятиной. Для начала хорошенько сполоснул покупку. Не то чтобы опасался подхватить какую местную бяку (иммунитет у меня о-го-го – никакой микроскопической инфузории мое здоровье не по зубам), скорее отдал дань привычке мыть овощи и фрукты перед употреблением. Затем разделал плод извлеченным из кармана перочинным ножиком и самозабвенно впился зубами в сочную мякоть. В Москве, разумеется, продают и дыни, и арбузы, но все какое-то не очень натуральное. Здесь же полный экстерьер: и внешний вид, и запах, а вкус – во рту тает.

Пока я оттягивался по полной, у фонтана нарисовался какой-то худосочный пацан лет двенадцати-четырнадцати, дочерна загорелый, в шортах и традиционной тюбетейке на стриженной под ноль головенке. Остановился метрах в трех и молча стал наблюдать за моей трапезой.

Отмахнув приличный кусок от плода, я протянул его мальцу со словами:

– Иди сюда, бача [6] Мальчик (тадж.). , посиди, поешь. Дыни, скажу тебе, у вас здесь чудо.

Парнишка ничуть не смутился, протерев потные ручонки об изрядно засаленные шорты, с видом аксакала принял подношение, поблагодарил и уселся рядом на каменный парапет.