Сергей Волков - Пасынок судьбы. Расплата

Вокруг дороги стояли ларьки, палатки, вагончики – видать, перекресток был еще одним злачным местом на трассе.

– Все! Советской власти дальше нет! – махнул рукой, как отрубил что-то, Пеклеванный: – Теперь главный принцип – не останавливаться нигде до Уфы!

– Что, тут тоже рэкет? – поинтересовался Смирнов.

– Тут хуже! Тут беспредел – ведра продают! – ответил водитель, сразу как-то подсобравшись.

– То есть? – не понял я.

– Да были случаи… Останавливаются водилы отлить, а к ним подкатывают парнишки на «тачках», с ржавым, дырявым ведром: «Здорово, мужики! Купите ведерко, в хозяйстве пригодиться!» Ну, водилы, понятно, не в какую – на хрена оно нужно, дырявое? А парнишки достают стволы, пики – и опять: «Может подумаете, мужики? Хорошее ведь ведерко!» Ну, и просят за него три-четыре сотни долларей – «дальнобои» всегда с собой деньгу имеют, вот и покупают… А потом садятся в машину, едут дальше, ведро это, понятно, выбрасывают. Так те, на «тачках», их снова догоняют, и опять: «Че, мужики, богатые очень – такое хорошее и дорогое ведро выбрасываете? Давай, покупай по новой!»

– И снова покупают? – спросил я.

– А куда денешься – все равно: деньги отнимут, почки отобьют, колеса порежут или машину сожгут – и поминай, как звали! – Пеклеванный невесело усмехнулся: – Я же говорю – беспредел!

«Весело!», – подумал я, глядя на блестящую в свете фар дорогу: «Этак и не доедем вовсе – пришьют какие-нибудь беспредельщики – у меня патронов не хватит отстреливаться!»

Кстати! Как я мог забыть, обалдуй! У меня же оружие не чищено, а запасной барабан пустой!

Под равнодушным взглядом Смирнова, и завистливым – Пеклеванного, я расстелил на коленях носовой платок, достал наган, ветошь, шомпол, и начал прочищать ствол от гари. В кабине сразу запахло порохом, металлом, словом, настоящими «мущинскими» запахами!

Перезарядив запасной барабан, я на просвет проверил внутреннюю поверхность ствола (зеркало!), снарядил наган и убрал его назад, в кобуру.

– Мальбрук в поход собрался! – иронично сказал Смирнов. Я повернулся к нему:

– Что?

– Ничего! Мысли вслух… – экспедитор поудобнее уселся на сидении и отвернулся к окну, за которым проплывали высокие пологие холмы, скорее даже сопки, только безлесные, голые, как коленки. Скоро Урал!

Несколько часов ехали в молчании: Смирнов спал, я тоже дремал, а Саня слушал радио. Однообразный пейзаж, серое ноябрьское небо, нудный дождик, грязная дорога – мне казалось, что я уже целую вечность куда-то еду, трясусь на черном сидении «Камаза», и не было в моей жизни до этого ничего – ни детства, ни школы, ни работы, ни жены, ни Москвы, ни смерти Николеньки, ни Бориса с Паганелем, ни Леднева, ни Судакова – ни-че-го! Как будто я родился в этой кабине!

Впереди замаячил контрольно-пропускной пункт, кирпичная двухэтажная будка, шлагбаум, милиционеры с автоматами. По обе стороны дороги выросли щиты с грозными надписями: «Скорость не более 5 км в час! Движение только в один ряд! Остановка по первому требованию милиции! Зона досмотра грузов и багажа!»

– Башкирская «таможня»! – объявил Пеклеванный, и добавил, помолчав: – Только бы не прибодались!

– А чего ты боишься? – удивился я: – Документы у нас в порядке, все нормально!

– Э-эх, Серега! – с горечью ответил водитель: – Если они захотят, то к чему хошь прикопаются! Придется платить!

– Если нас остановят, буду разговаривать я! – неожиданно подал голос Смирнов. Я повернулся к экспедитору – он явно нервничал! Не то, что бы это было сильно заметно, но как-то странно выглядели на совершенно спокойном лице бегающие глазки, да и короткопалые руки в тонких перчатках дрожали…

«Тут что-то не то!», – промелькнула у меня мысль, но я сразу отвлекся – мы въехали под шлагбаум, и милиционер в камуфляже, с автоматом на плече, решительно махнул полосатым жезлом – стой!

«Камаз» остановился. Пеклеванный вытащил права, путевку, еще какие-то бумажки из «бардачка» и вылез из машины. Смирнов покопался в портфеле, выудил пластиковую папочку, и тоже вышел, впервые оставив свой портфель в машине, да еще и открытым!

«Эге! Здорово напугался экспедитор – даже свой драгоценный портфельчик забыл закрыть!», – подумал я, глядя, как Пеклеванный о чем-то спорит с милиционером. Вот к ним подошел Смирнов, показал несколько листов, вынутых из папочки, и спор возобновился с новой силой.

Брать чужое нехорошо. Совать свой нос в чужие дела – порой еще хуже. Но меня так и тянуло заглянуть в смирновский портфель – что такое он там прячет? Я поколебался, затем решил – да ладно, я только одним глазком! – и скосив глаза, заглянул внутрь.

В нем было три отделения. Одно заполняли бумажные свертки – должно быть, рыба из Переволок, в другом лежали вещи – рубашка, носки, разные таблетки, завернутые в полиэтилен. А в третьем отделении, среди бумаг, мне сразу бросилась в глаза свернутая карта, покрытая линиями и испещренная очень знакомыми значками и пометками!

Тут же раздался звук открываемой дверцы. Я испуганно обернулся, чувствуя, что краснею, словно меня застали за подглядыванием в женскую раздевалку. Водительская дверца распахнулась, и в кабину влез злой Пеклеванный. Он ничего не заметил – слишком допекли его башкирские стражи порядка.

– У-у, суки! Десять штук содрали! Вообще арестовать машину хотели – хорошо, Николаич помог – развел ментов, нагрузил им лапши, они и поверили!

– Да погоди! – изумился я: – Как же так? За что десять тысяч? У нас же все в порядке!

– Ты как с луны упал! – усмехнулся Пеклеванный: – Считай: номера грязные – раз! Машина не мытая – два! Выхлопные газы не соответствуют – три! Накладной на тару в кунге нету – четыре! А если в бутылку полезешь – заставят в трубку дуть!

– Ну и что – ты же не пил?

– Ха, чудак-человек! В ихние трубки младенец дыхнет – и то алкоголий покажется, не то что взрослый мужик! А раз алкоголий – все! Машину на арестантскую площадку, и вызволяй ее потом. А там, между прочим, сутки в штуку рублисов обходятся!

– Ну ни хрена себе! – вырвалось у меня – я впервые в жизни столкнулся с таким вот законным проявлением беззакония и здорово удивился.

В кабину залез Смирнов, сразу сцапал свой портфель, сунул туда свои бумаги, кивнул Пеклеванному:

– Все, поехали, Александр!

«Надо же, как общие проблемы объединяют людей!», – подумал я, вспоминая вчерашние матюки водителя в адрес экспедитора, который вдруг стал «Николаичем».

Дорога то карабкалась в гору, то сбегала вниз длинными, нудными тягунами. Мы пару раз останавливались – один раз заправиться, другой – перекусить в придорожной столовой, где цены приближались к московским ресторанным, а качество пищи оставляло желать и желать.