Потеряные

— Здорово. У нас если денег нет, просто умрешь с голоду, никто не накормит. А откуда склады? Дядя — удавится от зависти, если узнает. — Охнул Кирилл.

— Просто склады какой-то крупной базы. Там было восемь подземных этажей, даже лифты сохранились. База огромная, два верхних этажа обвалились, наглухо закупорили выход наверх, а внутри все, как новенькое. А в метро обрушился кусок стены, когда взорвали тоннель, чтобы воду остановить. Просто повезло, иначе бы не выжили, — продолжала пояснения девушка, взявшая на себя роль справочного пособия.

— Э-э-э, ты только дяде твоему не проболтайся. У нас потому все трещины и заделывают сразу же, чтобы такие любители нас не перебили, — встрепенулся Тир.

— Ага, пусть бы только полезли, — вдруг снова очнулся от мечтаний Пард.

— Пард бы их всех голыми руками перестрелял, — съязвила Травка. Но парень не обратил внимания на подколку. Его голова была занята какими-то своими мыслями.

— А вампиры и оборотни есть? — задал он свой очередной вопрос в тему.

— Пард, сколько тебе объяснять, нет никаких вампиров и оборотней, и не может быть, — тоном терпеливого учителя, объясняющего таблицу умножения тупому ученику, проговорила Травка.

— Почему? — Заинтересовался вдруг Кирилл.

— Потому что у природы есть свои законы. И не может из человека за 20 лет получиться оборотень. Мутации в наших условиях можно просчитать. — Травка села на любимого конька.

— Это как? — Кирилл почувствовал новую информацию, и даже присел на корточки от любопытства. Ему биологию никто не преподавал.

— Ну, смотри, — Травка сделала неопределенный жест рукой, видимо, на него и нужно было смотреть. — Мутанты не появляются из ничего. Они происходят от существующих животных. Радиация — изменяет гены. Знаешь, что такое гены?

— Нет, — не смутился внимательно слушающий Кирилл. Остальные тоже что-то соображали, смутно припоминая уроки биологии.

— Это внутри любого организма крошечные такие молекулы, где записана информация, каким быть потомству. Например, человек с голубыми глазами. Это из-за того, что ему достался ген, где записано, что глаза — голубые, а не карие, или зеленые. — Травка оглянулась, её внимательно слушали. — Под действием радиации гены сами по себе изменяются. Например, то место, где записано, что у человека голова одна, заменяется местом, что головы — две. Рождается двухголовый младенец.

— Да, я видел такого, вот жуть была, но он быстро умер, — отозвался Кирилл.

— А вот дальше, — продолжал будущий гений от биологии, — дело за жизнеспособностью. Люди за двадцать лет приспосабливаются слабо, потому что все мы — только первое поколение, родившихся у облученных родителей. Нас на станции только восемь детей, а взрослых — около семидесяти, а было раз в пять больше. Но дети либо рождались мертвыми, либо не выживали, типа тех, с двумя головами. Потому что из мутировавших организмов выживают только те, которые приспособлены к новым условиям.

— Например, вы, — уточнил Кирилл, почему-то с подозрением оглядывавший свои руки.

— Например, мы, — подтвердила Травка, которая от увлеченности предметом откинула густые спутанные пряди с лица и говорила, подавшись вперед и поворачиваясь всем телом к тому, к кому обращалась, глядя прямо в лицо объекту убеждения. В данном случае жертвой пал Кирилл, — вот Рыся «видит» радиацию и у нее — когти. Не знаю, откуда именно такая мутация, но она есть — это факт.

— А у тебя — кожа зеленая, а почему? — Кир, стараясь вобрать побольше информации, но не попасть под пристальное внимание лектора. Он сел в позе «лотоса» и подпер кулаком подбородок, напомнив фото скульптуры мыслителя в каком-то учебнике. Травка почувствовала себя польщенной таким вниманием, и продолжила лекцию.

— Мама говорит, что мы — будущее и надежда всего метро. Я — пример симбиоза человека и растения. Ну, это когда два живых существа помогают друг другу выжить, а живут вместе, как бы в одном теле, — пояснила Травка, заметив недоумение на лице Кира. — Вот им нужно всё время есть плесень, чтобы быть здоровыми, а у меня сразу в кровь всё нужное попадает. Через кожу и вот эту зелень. А она питается за счёт меня, так что нам обоим хорошо. Это то ли плесень, то ли грибок какой-то. Мама говорит, что им инструментов не хватает, чтобы разобраться. Поэтому я хорошо разбираюсь в растениях и ни разу не болела. А потом, моя кожа очень быстро заживает. Это называется «регенерация тканей». Мама говорит, что мы все это хорошо делаем. У нас раны следов почти не оставляют. — Пард и Тир автоматически кивнули, соглашаясь. Они тоже почему-то внимательно слушали добровольного лектора, то ли ничего уже не помнили с уроков биологии, то ли соображали что-то свое.

— И Рыся тоже так умеет? — Кира слегка передернуло. Он вспомнил перевязку, которую делала Травка девочке и страшные рубцы у нее на ногах. Он уже видел покалеченных сороконожками людей, оставшихся с пожизненными жуткими незаживающими ранами, и вздохнул. Девочку было жаль.

— Пройдет, — услышал он спокойный голос Травки, — и следов не останется. Тир вот чувствует пространство, — почему-то с гордостью за друга продолжила девушка.

— Это как? — повернулся Кирилл к слепому.

— Если он был в каком-то месте, то выйдет на него через любое время. Ещё он чувствует напряжение пород, обвалы там, или осыпи, или пустоты за стеной, проходы, в общем, все, — Травка ответила за молчащего Тира.

— А то, что вода затопит станцию, ты почувствовал бы? — вдруг совершенно изменившимся голосом спросил Кир, напряженно глядя в слепые глаза.

— Да, — тихо ответил Тир, поняв состояние нового друга. Все помолчали. Пард, рассматривавший все это время карту, внезапно спросил, стараясь разрядить обстановку:

— А «Троице-Лыково», может, нам туда? Вот здесь на карте она есть.

— А «Троице-Лыково» — затоплено. Это — моя станция. — Совсем тихо сказал Кирилл.

— Ну ты, блин, даешь, тактичный ты наш, — в сердцах не выдержала Травка после недолгого перепуганного молчания.

— А что сразу я? Я что, знал что ли? — огрызнулся образец эмпатии. Но, как это ни странно, эта перепалка разрядила обстановку и даже рассмешила ребят. Кирилл переменил тему:

— Ладно, не всем же быть мутантами. А вот ты, Пард, и Близнецы? — спросил он. Травка была рада перемене темы и быстро затараторила:

— Близнецы, вроде бы, имеют один мозг на двоих. Как если бы та мутация с двумя головами, но наоборот. Никто не понимает, как это, но разделить их нельзя, даже ненадолго, да и умом они не блещут.

— Вот, вот, только жрут и спят, — подал голос Пард.

Ну и что, они же не виноваты, что такими родились. Ты вот — длинный, а они — глупые. Гены такие, — с умным видом пояснила Травка. Она всегда защищала парных недоумков, и они платили ей той же монетой.