Олег Серегин - Дикий Порт

Бабушка боится, что не справится и сама.

Потому что Элик нервничает. А если нервничает амортизатор – значит, плохи дела.

На корабле, когда Настя рассказала о том, что случилось со Светой, он встрепенулся так, будто ожидал чего-то подобного. Алентипална ждала, что он объяснит, поделится подозрениями, как бывало: в конце концов, она может поправить что-нибудь, хотя бы неприцельно позвать удачу. Но Элик не стал раскрывать душу. Только нахмурился, сунул руки в карманы, и сказал сухо: «Значит, так. Ситуация круто меняется. Что там Ивану пират наплетёт, не суть важно. Прости, Тишенька, не буду много рассуждать – соврать боюсь. Сам половины не понимаю. Одно точно знаю – охрану надо усилить и время визита сократить от греха. Вот когда пожалеешь, что с телепортацией пролетели, как же свои спецы нужны и взять неоткуда… С одной стороны, митинг этот недоделанный на пользу – можно у губернатора экстренных мер требовать. С другой стороны, побаиваюсь я местных СБ-шников. Сам Лауреску наш, но ниже всякие люди могут быть».

Страшно.

И самое горькое и страшное, что в этом году к больным детям не приедет Волшебная Бабушка.

Алентипална тихо вздыхает.

Элик и Ваня снова спорят.

– Это выглядит крайне нелепо, – говорит Ценкович. – Вот что мне не нравится.

– Наумыч, не все глупости люди делают под птичью диктовку. Бывают и просто глупости.

– Но не с росписью Терадзавы! – ксенолог ударяет кулаками по столу, встает, озираясь, раздувая ноздри. – Ваня, ты лучше меня знаешь, что это за человек. У таких не бывает старческого слабоумия. Мне все это чертовски не нравится. Уже две пустых ячейки. Лаэкно. Теперь Сигэру.

– Погоди… – бурчит Кхин. – Давай разберемся… Что тебя в лаэкно смущает?

– Их отношение. Хейальтаэ намекнул, что организовал покушение не Центр, прекрасно зная, что мы все обернем против Земли.

– В результате, – плавно договаривает Батя, – Земля подозревает, что мы эту сказку инсценировали, но вынуждена отбрыкиваться и признает Порт. В итоге мы с барышом.

– И в Центре твердо уверены, что «москит» запустили наши. Дальше. Мы налаживаем контакт с Землей-Два. Что происходит?

– Нападение на особиста.

– Раньше. Убийство мастеров питомника.

– Ты считаешь, это не отдельная операция?

– Боюсь, что нет. Она имела хоть какой-то смысл как отдельная операция, потому я так раньше и думал. Но то, что сделали с Флейтой, нелепо до абсолюта.

Батя потирает шею под воротом. Кривится. На нем любимая неофициальная форма одежды – старый, стираный, выцветший камуфляж, в котором премьер-министр похож на полевого командира.

– Ничего нелепого не вижу, – ворчливо говорит он. – Сам глянь – «скептики»-то после убийства Вольфов здесь остались! Кто верещал, что Ксеньке-Тройняшке дезу слили? Что они теперь и корректорам мозги выжигать умеют? Где им, скажи мне, корректора взять для опытов? Случись что с любым из наших агентов на Земле, мне на стол сейчас же документы лягут по «войне теней». И я их подпишу. А тут, глянь-ка, ни при чем гады.

– Ладушки, – разводит руками Ценкович. – Ответь тогда, при чем тут японец, и я успокоюсь.

Иван Михайлович озадаченно сопит.

Он имел долгую беседу с патриархом Фурусато и еще дольше размышлял над докладом Этцера, после чего тайком от Элии подобрался к Алентипалне и смущенно попросил: «Птиченька, наворожи, чтоб я хоть что-то тут понял». Она только брови успела вскинуть, как Ване позвонил кто-то, он подхватился на ноги и ушел ругаться. Смешной. Будто она никогда не слыхала, как он ругается…

Алентипална сворачивает запись и поднимается.

– Ладно, мальчики, пойду я. Полежу часиков до шести.

Кхин и Ценкович некоторое время смотрят ей вслед.

Потом друг на друга.

Потом одновременно кивают, и Иван начинает нетерпеливо барабанить пальцами по столу, а Элия рысит к шкафу и вытаскивает из-за него солидную, разукрашенную печатями и наклейками емкость. Прозрачная жидкость льется в рюмки.

– Серебро? – довольно осведомляется Батя, покачивая бутылку. Крупная монета скользит по дну.

– Оно, – заговорщицки сверкает глазами Борода.

– Вещь… Так вот что я тебе скажу, Элька, по поводу японца…

Бабушка идет по коридору гостиницы. Кивает дежурному, вскидывает глаза к сканеру двери, позволяя идентификацию. Ее апартаменты пусты. Утром гостили Володя и Тася, потом Димочка со Светочкой забегали, но все уже ушли. Тихо.

Алентипална замирает возле высокого зеркала, обрамленного бронзовыми цветами и ящерками. В подсвеченной глубине отражается женщина размытого возраста, от тридцати до шестидесяти, седая, стройная, ясноглазая; в пышных кружевах воротника поблескивают серебряные нити, гребень в волосах – как венец… Она складывает ладони у губ, покачивает головой. Слишком серьезное предстоит дело, чтобы так себя чувствовать: словно задумала шалость…

Ее ждут. Ее ждали целый год. Местра Ароян знает, что происходит на Земле-2, отлично понимает, насколько сложна ситуация, она даже позвонить не осмелилась – написала письмо. В его строчках нет просьб, нет даже намеков. Стелла просто отчитывается, что во вверенном ей учреждении все в порядке.

Достаточно было увидеть адрес, чтобы на душе заскребли кошки.

Вмешательство местры Надеждиной не требуется. Элик не просил ее о помощи. Он очень умный, Элик, и если глянуть на вещи непредвзято, ему вовсе не нужны корректоры, чтобы добиваться своего. Ни Бабушка, ни даже все силы Райского Сада. Они не более чем вспомогательное средство. Это Алентипалну всегда защищали ее «крылья», а не наоборот; и недавно, когда она обеспокоенно выспрашивала, в чем дело и чем помочь, то услышала в ответ: «Не волнуйся, родная. У старого Элиягу бен-Наума таки есть немножко ума. Наши птички обеспечат мне чуть-чуть везения. А когда у человека есть немножко ума и чуть-чуть везения, это, Тишенька, счастливый человек…»

…конечно, она не позволит себе потерять форму. Никаких чудес. Только… она плохо ориентируется в хитросплетениях интриг, не поможет собратьям по тройке решить головоломку, но есть вещи, которые способна сделать только она.

И значит – должна сделать.

Интересно, что случилось, пока она смотрела запись и пела украдкой? Будет грустно, если Светочка опять поссорилась с Костей. Хорошо бы она просто отправилась погулять. Город под усиленным наблюдением, на улицах полно полиции, примыкающий к «Кайссару» район проверен вдоль, поперек и на километр вглубь, так что ее отпустили. Корректоры не способны работать взаперти…

Номер набран.

– Костик? – и Алентипална невольно прыскает в кулак, любуясь буйно-изумрудной шевелюрой злополучного Солнца.

– Баба Тиша, здрассте! – радуется тот, – а что?.. А Света…